Соловушка

Айрон Мира

У Миланы пылали щёки и уши. Зал был заинтригован больше некуда.

— С наступающим тебя, Милка! Давай уже, выйди к нам, дай мне, старику, отдохнуть, и спой для своих нынешних коллег пару песен.

Андрей вдруг понял, он же знал о клубе. Рассмеявшись, он схватил Милану за локоть, заставил встать и легко подтолкнул к сцене.

— Иди-иди! Всегда мечтал услышать, как ты поёшь!

Пунцовая Милана поднялась на сцену. Она была в джинсах и лёгком свитере, а не в декольте, к счастью. Феликс поднялся навстречу ей, расцеловал в обе

щеки.

Милана встала к микрофону.

— Всем здравствуйте, — улыбнулась она. — Это не было запланировано, честное слово, и для меня полнейший сюрприз. Поздравляю всех с праздниками. Здоровья вам, любви и весеннего настроения!

Она мельком обвела глазами зал, заметив, как неподалёку от сцены, но не с той стороны, где их столик, за «начальственным» столом, выпрямился Морозов-старший. Он смотрел на неё, не отрываясь. Интересно, как начальству тот факт, что она некогда работала музыкальной группе? Не считается ли это дурным тоном?

Сначала Милана исполнила песню «Чудесная страна» из репертуара обожаемой Феликсом Жанны Агузаровой. Зал долго аплодировал, кто-то даже кричал.

— Ещё одну, и всё, Феликс! — тихо сказала Милана, пока музыканты немного отдыхали.

— Окей, Милка! Спасибо тебе, дала немного ностальгии мне, старику!

— Не говори Изольде, что меня видел, хорошо?

— А кто такая Изольда? — усмехнулся он. — Знать не знаю. И говорить с ней вообще не собираюсь.

— Спасибо, Феликс! — Милана чмокнула его в небритую щёку. — Давай «Люстру»!

Милана исполнила песню Сиа, раскланялась и убежала в зал, где все аплодировали.

— Клааааасс, Мила! — Рита восторженно трясла её за плечи. — Потрясающе! И молчала!

Через полчаса блок «живой» музыки закончился, и Феликс помахал Милане на прощание. Она начала строить план отступления. Пора домой. Скоро народ совсем разогреется, и ей, как трезвому человеку, будет не очень комфортно.

Но тут её начали наперебой приглашать на танцы кавалеры всех возрастов.

— Вот она, популярность! — хохотал Андрей, когда Милана, едва опустившись на стул, должна была снова вставать и идти на танцпол с каким-нибудь, зачастую совсем незнакомым, мужчиной.

Когда её в очередной раз проводили на место, она поклялась себе, что больше не пойдёт танцевать, и вообще, всё, хватит! Она уходит.

— Лана, разрешите?

«Тадададаааам!». В голове зазвучала музыка Бетховена «Так судьба стучится в дверь». Не успела Милана «ноги сделать», а так хотелось.

Она встала, потупившись, и последовала за Никитой Андреевичем к месту для танцев.

— Сегодня чудесный, необычный вечер, Лана! Какой-то нереальный.

— Да, — кивнула она.

Ей с трудом давались слова, потому что она была полностью сосредоточена на его руках, одна из которых обнимала её, а вторая сжимала её ладонь, и на едва уловимом приятном парфюме. Руки были тёплые, и рядом с ним было тепло. Никакой он не ледяной.

— С возвращением, Никита Андреевич! — Милана всё

же решила поддержать беседу, не молчать, как дикая. — Не знала, что вы уже прилетели.

— Сегодня днём прилетел, и меня главный сразу взял в оборот с этим корпоративом. Я не хотел ехать сюда. Как хорошо, что послушал совет главного! Иначе никогда бы себе не простил.

Почему ей кажется, что эти слова имеют отношение к ней? Да что там «кажется»! Прочь ложную скромность! Его слова имеют к ней самое прямое отношение!

Милана подняла голову и встретилась с ним глазами. Он смотрел так же, как при прощании у неё в общежитии неделю назад.

— Я очень рад вас видеть, Лана! Скучал по вам.

— И я по вам скучала, — слова вылетели прежде, чем она успела подумать и поймать себя за язык.

— Давайте уедем отсюда? Мне кажется, нам есть о чём поговорить. Мы не виделись целую неделю, да ещё в вашей биографии обнаружились белые пятна.

Она металась, он видел по глазам.

— Не бойтесь, я не пил. Я же за рулём. Едем?

— Да, — опять её язык успел вперёд разума и чувства самосохранения.

Она прекрасно понимала, что согласилась сейчас не только на поездку. Она доверилась ему. Полностью отдала себя в его тёплые руки.

— Сейчас танец закончится, я вас провожу к столику, а через десять минут жду вас в машине. Она тут, на стоянке прямо рядом с рестораном. Танцевать больше ни с кем не ходите, иначе это будет бесконечно. Я и без того уже от ревности сам не свой. Чувствую, придётся установить какой-то электрошокер на подступах к кабинету, сразу срезать особо ретивых, на подлёте.

Он говорил так, словно немного иронизирует и над собой, и над ситуацией.

Милана рассмеялась, он так забавно говорил. Будто сам собой недоволен.

Он проводил её за их столик, и вскоре Милана, незаметно следившая за «начальственным столом», увидела, как Никита Андреевич покинул зал ресторана.

Она выждала пять минут и сказала Рите и Андрею, что уезжает, уже вызвала такси.

К счастью, ребята уже немного разомлели от вина, и их бдительность притупилась. Рита расцеловала Милану в обе щеки, Андрей похлопал по плечу, и Милана заспешила к выходу.

Она очень волновалась, но полностью отдавала себе отчёт в том, что делает. И понимала, чем, с вероятностью девяносто девять процентов, закончится сегодняшний вечер.

Они долго катались по вечернему городу, были на набережной, в центре. Милана спросила босса о поездке, и он некоторое время рассказывал. Она слушала, откинувшись головой на сиденье. В машине было сумрачно, светилась только приборная панель.

— Теперь вы, — его глаза странно блестели в холодном свете приборов и уличных фонарей. — У вас есть некоторое музыкальное прошлое, о котором вы скромно умолчали.

— У меня очень большое музыкальное прошлое, — улыбнулась Милана. — Пою, сколько себя помню. Десять лет в студии эстрады, музыкальная школа, взрослый хор…