Солярис. Эдем. Непобедимый

Лем Станислав

Вездеходы спускались к берегу грохоча по маленьким плоским камешкам. Горячее дыхание машин, визг гусениц, вой турбин — всё это внезапно утихло, когда океан, зеленоватый вблизи и совершенно земной с виду, оказался в ста метрах. Теперь началось сложное маневрирование: чтобы прикрыть рабочую группу полем, пришлось ввести головной энергобот довольно глубоко в воду. Сначала машину герметизировали, и она, управляемая с другого энергобота, пошла в воду, вздымая вспененные волны, и постепенно превратилась в еле заметное тёмное пятно в глубине; лишь тогда по сигналу, поданному с центрального поста, затопленный гигант выдвинул на поверхность эмиттер Дирака; и когда поле установилось, прикрывая своим невидимым куполом часть берега и прибрежных вод, начались исследования.

Океан

был несколько менее солон, чем земной; однако анализы не дали никаких сенсационных результатов. Через два часа они знали примерно столько же, сколько вначале. Поэтому решили выслать в открытое море два телеуправляемых телевизионных зонда и с центрального поста прослеживали на экранах их путь. Но лишь когда зонды удалились за черту горизонта, сигналы принесли первое важное сообщение. В океане существовали какие-то организмы, по форме напоминающие костистых рыб. При появлении зонда они исчезали с невероятной быстротой, ища спасения в глубине. Эхолоты определили глубину моря в этом месте первого контакта — полтораста метров.

Броза упёрся — нужна ему хоть одна такая рыба. Начали охотиться, зонды гонялись за тенями, стремительно извивающимися в зелёной тьме, стреляли электрическими разрядами, но эти самые рыбы проявляли необычайную способность маневрировать. Лишь после нескольких выстрелов удалось поразить разрядом одну рыбу. Зонд, ухвативший её в свои клещи, немедленно направили к берегу. Кехлин и Фитцпатрик тем временем манипулировали другим зондом, собирая образцы поднимающихся из глубины волокон, которые сочли здешним видом водорослей. Потом они послали зонд на самое дно, на глубину четверть километра. Сильное придонное течение очень мешало управлять им — зонд всё время сносило на груды подводных скал. Наконец удалось перевернуть некоторые из них. Как правильно предполагал Кехлин, под их прикрытием находилась целая колония гибких кистевидных созданьиц.

Когда оба зонда вернулись в границы поля, биологи принялись за работу в установленной тем временем палатке, где можно было наконец снять осточертевшие кислородные маски. Роган, Ярг и пятеро остальных впервые за этот день отведали горячей пищи.

До самого вечера они собирали образцы минералов, исследовали придонную радиоактивность воды, измеряли интенсивность солнечного освещения и делали ещё сотню таких же нудных, кропотливых дел, которые надо выполнять добросовестно, даже педантично, если хочешь получить надёжные результаты. К сумеркам всё, что возможно, было сделано, и, когда Горпах вызвал его с «Непобедимого», Роган мог со спокойной совестью подойти к микрофону.

В океане было полным-полно живых существ, которые, однако, все до одного избегали прибрежной зоны. В организме рыбы при вскрытии не обнаружилось ничего особенного. Эволюция жизни на планете, по предварительным расчётам, продолжалась несколько сотен миллионов лет. Обнаружили значительное количество зелёных водорослей, это объяснило наличие кислорода в атмосфере. Деление живых организмов на растительные и животные было типичным; типичными оказались и скелетные структуры позвоночных. Единственное, чему биологи не знали аналогии на Земле, был особый орган чувств у пойманной рыбы, реагировавший на самые ничтожные изменения напряжённости магнитного поля.

Горпах велел экспедиции немедленно возвращаться и в конце разговора сказал, что имеются новости: кажется, удалось установить место посадки погибшего «Кондора».

Поэтому, несмотря на протесты биологов, утверждавших, что им и нескольких недель было бы мало для исследований, собрали палатку, запустили моторы, и колонна двинулась на северо-запад. Роган не мог сообщить товарищам никаких подробностей о «Кондоре» — он и сам их не знал. Ему хотелось поскорей очутиться на корабле; он предполагал, что командир даст ему очередное задание, сулящее более важные открытия. Конечно, теперь необходимо было прежде всего обследовать предполагаемое место посадки «Кондора». Поэтому Роган выжимал из машин всю доступную им скорость, и гусеницы совсем уж адски лязгали и скрежетали,

размалывая камни.

Наступила тьма, и зажглись большие фары машин; это выглядело необычно — даже грозно: движущиеся снопы света то и дело выхватывали из мрака бесформенные и будто шевелящиеся силуэты великанов, которые оказывались только скалами — свидетелями прошлого, последними остатками выветрившейся горной цепи. Несколько раз пришлось притормаживать у глубоких расселин, зияющих в базальте. И наконец, далеко уже за полночь, они увидели освещённый со всех сторон, будто на параде, сверкающий издали, как металлическая башня, корпус «Непобедимого». По всему пространству силового поля сновали вереницы машин — выгружались припасы, горючее; группы людей стояли у пандуса в слепящем свете прожекторов. Уже издали слышались отголоски этой неустанной суетни. Над движущимися столбами света вздымался молчаливый, испещрённый перебегающими световыми пятнами корпус крейсера. Вспыхнули голубые огни, указывая, где будет открыта дорога сквозь силовую завесу, и машины, покрытые толстым слоем пыли, одна за другой въехали в защищённый круг. Роган, не успев ещё спрыгнуть с машины, окликнул одного из стоявших поблизости — он узнал Бланка, — спрашивая, что с «Кондором».

Но боцман ничего особенного не знал, Роган от него мало что услышал. Перед тем как сгореть в плотных слоях атмосферы, четыре спутника доставили одиннадцать тысяч снимков; по мере их поступления снимки наносились на особым образом протравленные пластинки в картографической каюте. Чтобы не терять времени, Роган вызвал к себе техника-картографа Эретта и, принимая душ, расспрашивал его обо всём, что произошло на корабле.

Эретт был одним из тех, кто искал на полученной фотограмме следы «Кондора». Это зёрнышко стали в океанах песка разыскивали около тридцати человек одновременно: кроме планетологов на это дело мобилизовали картографов, радарных операторов и всех пилотов. Сутки напролёт они посменно просматривали поступающие снимки, отмечая координаты каждого подозрительного пункта планеты. Но известие, переданное Рогану командиром, оказалось ошибочным. За корабль приняли редкостно высокий каменный столб, отбрасывающий тень, поразительно похожую на чёткую тень ракеты. Так что о судьбе «Кондора» по-прежнему ничего не знали.

Роган хотел доложить командиру о своём прибытии, но тот уже отправился спать. Роган тоже пошёл к себе. Несмотря на усталость, долго не мог уснуть. А когда он встал утром, астрогатор через Баллмина, руководителя планетологов, передал распоряжение отправить весь собранный материал в главную лабораторию. В десять утра Роган ощутил такой голод — он ещё не завтракал, — что спустился на второй ярус, в малую кают-компанию радарных операторов. И тут, когда он стоя допивал кофе, к нему ринулся Эретт.

— Что, нашли его? — резко спросил Роган, увидев взволнованное лицо картографа.

— Нет. Но нашли нечто большее. Идите скорей, вас вызывает астрогатор…

Рогану казалось, что стеклянный цилиндр подъёмника ползёт невероятно медленно. В затемнённой каюте было тихо, лишь шуршали реле, а из подающего отверстия выплывали всё новые и новые влажно блестевшие снимки. Два техника выдвинули из стенного люка нечто вроде эпидиаскопа и погасили остальное освещение как раз в тот момент, когда Роган открыл двери. Он успел заметить белеющую среди других голову астрогатора. Потом засеребрился спущенный с потолка экран. Все затаили дыхание. Роган постарался придвинуться поближе к большой светлой плоскости. Снимок был не слишком удачный и вдобавок чёрно-белый. Посреди мелких, хаотически разбросанных кратеров выделялось голое плоскогорье, с одной стороны обрывающееся по такой прямой линии, словно скалы рассёк какой-то гигантский нож: это была береговая линия; остальную часть снимка заполняла однообразная чернота океана. Неподалёку от обрыва распростёрлось мозаичное скопище нечётко очерченных форм, в двух местах перекрытое полосами облаков и их тенями. Но всё равно не подлежало сомнению, что эта странная, нечётко просматривающаяся формация не является геологическим образованием.