Сомнения любви (Любовь к Пропащему Лорду)
Шрифт:
— Твой отец был родом из этих мест? — Адам вдруг резко замолчал. — И вообще, где я?
— В графстве Камберленд. На самой дальней северо-западной оконечности Англии, чуть южнее Шотландии. Тебе это о чем-то говорит?
Он нахмурился и указательным пальцем принялся чертить какой-то контур по ткани ворсистого халата. Она узнала очертания Великобритании.
— Камберленд здесь? — Он ткнул пальцем в точку на северо-западе.
— Точно. Выходит, ты неплохо знаешь Британию. — Она посмотрела на него снизу вверх.
— Тебе известно, что ты британец?
Он снова нахмурился.
— У себя в сознании
— Какая причудливая смесь фактов. Ты столько всего знаешь и не знаешь, — задумчиво протянула она. — Скоро ты все вспомнишь.
И чем скорее, тем лучше. До нее вдруг дошло, что теперь, когда Берк покинул Хартли, она может сказать «Адаму» правду, признаться, что она солгала и они никакие не супруги, а совершенно чужие друг другу люди.
Но Мария не могла так поступить с ним, когда он смотрел на нее так, словно она была для него центром вселенной. Она не нашла в себе смелости сообщить ему, что он одинок на этой земле — человек без имени, без друзей, без семьи. Он помог ей освободиться от Берка. И она должна отплатить ему добром за добро. Сейчас он нуждался в ее помощи больше, чем она в его, когда к ней приставал Берк. Мария знала, что не лишит этого человека веры в то, что ему есть на кого опереться.
— Расскажи мне о себе, — попросил он. — Где ты родилась? Откуда родом твоя семья? Теперь, когда твоего отца не стало, есть ли у тебя поблизости какая-нибудь родня?
Мария невесело усмехнулась:
— Я знаю о семейных корнях не намного больше, чем ты. Мы с отцом были очень близки. Я знала его лучше, чем кого бы то ни было. Но о прошлом он никогда не рассказывал. Я не знаю, где он родился, кем были его родители, как он познакомился с моей матерью и даже как она умерла.
— Получается, что в твоей жизни присутствуют двое мужчин, и оба — сплошные тайны, — чуть улыбнувшись, заметил Адам. — Почему твой отец не любил говорить о прошлом?
— Я думаю, что он родился в знатной семье, и знаю, что семья отказалась от него из-за его плохого поведения, — откровенно заявила она. — Когда я родилась, ему едва исполнилось двадцать, и моя мать умерла, когда мне было года два. Я совсем ее не помню. Потом я жила с бабушкой в Шропшире. Мой отец навещал нас по нескольку раз в году. У нас всегда были чудесные праздники на Рождество, после которых он уезжал куда-нибудь охотиться. — Она вздохнула, вспоминая о том, как тяжело всякий раз переживала расставание с отцом.
— Его семья жила в Шропшире?
— Хотя бабушка Роза жила там, я никогда не слышала ничего такого, что дало бы основание думать о родственниках среди соседей. — Она ничего больше не хотела говорить о бабушке, но передумала. Ей хотелось хоть как-то уравновесить чудовищную ложь, в какую он с удивительной легкостью поверил, тем, что во всем остальном будет предельно честна с ним. — Бабушка Роза была наполовину цыганкой. На самом деле она была мне не бабушкой, а прабабушкой. Она была повитухой и целительницей.
Мария украдкой взглянула на Адама, чтобы увидеть его реакцию и понять, насколько такое заявление его шокировало. Не всякий обрадуется, узнав, что у его жены цыганские корни. Но ее признание, как ни странно, не оттолкнуло его, а лишь вызвало в нем интерес.
— Я чувствую по твоему голосу, что вы были с ней очень близки и она дорога тебе. Ты от нее унаследовала
Мария кивнула.
— Она говорила, что цыганская кровь делает женщин нашего рода неотразимыми. Я думаю, что во мне цыганская кровь сильно разбавилась, но бабушка Роза была красивой до самой смерти, а ее дочь была достаточно красивой, чтобы завоевать сердце мужчины из знатной семьи.
— Цыганская кровь в тебе все так же сильна, — твердо заявил Адам.
Взгляд его был таким теплым, что Мария покраснела и отвернулась.
— Мне было восемнадцать, когда бабушка Роза умерла, и потом отец стал брать меня с собой в свои бесконечные странствования по Британии. Мы так и жили — гостили то у одних знатных господ, то у других. — Мария поджала губы. — Берк обвинил отца в том, что папа обманом выиграл у него Хартли-Мэнор, но это ложь. Папа никогда в картах не мошенничал. Ему это было ни к чему. Берк угрожал, что подаст в суд и через суд вернет свою собственность. Если бы я согласилась выйти за него, никакого судебного преследования не было бы.
— Возмутительно! Как он посмел предлагать такое замужней женщине?! Надо было мне швырнуть его о другую стену напоследок!
— Тебя не было при нашем разговоре, и я никому не говорила о том, чем угрожал мне Берк. И я действительно не рассказывала никому в Хартли о том, что у меня есть муж. — Мария тихо засмеялась. — Похоже, у нас в роду привычка о себе много не болтать, и поэтому я могу понять, почему он мне не поверил. Но меня злило не столько то, что он не верил в мое замужество, сколько его стремление внушить мне, что сама я с Хартли-Мэнором не справлюсь. Будто для этого мне обязательно нужен мужчина. Как будто тот, кто сподобился проиграть свое имение в карты, лучше меня может вести тут дела! Пусть я не слишком хорошо разбираюсь в сельском хозяйстве, я могу ведь научиться. А что касается бухгалтерии, то с этим я точно справляюсь лучше, чем Берк.
— Когда я немного окрепну, я могу взять на себя управление фермой, — сказал ее «муж».
Она уставилась на него, шокированная его хладнокровным предложением взять в свои руки бразды управления ее поместьем. Но тут она вспомнила, что он думал, что приходится ей мужем, а по английским законам жена не более чем собственность, принадлежащая мужу. Все же не стоило говорить ему о том, что они — супруги. Слишком много осложнений.
Адам по-своему интерпретировал выражение ее лица.
— Я уверен, что действительно имею кое-какой опыт в том, что касается фермерства, хотя подробностей не помню, — сказал он и нахмурился. — Просто я чувствую, что в этом я кое-чего понимаю.
— Новые загадки. — Мария взяла себя в руки. — Я надеюсь, что ты скоро все вспомнишь, но если этого не случится, когда тебе станет лучше, я покажу тебе поместье и мы проверим твое знание вопроса.
Он встал и покачнулся от слабости.
— Думаю, что с твоей помощью я смогу добраться до спальни. Обещаю ожить на случай, если тебе понадобится помогать в усмирении других непрошеных гостей.
Она засмеялась и обняла его за талию, поддерживая плечом его вес. Ей нравилось прикасаться к нему, нравилось то, с какой непринужденностью ложится к ней на плечи его рука. Они вернулись в его комнату, и она помогла ему снять халат и лечь в постель. Когда она подоткнула под ним одеяло, он прошептал: