Сон Бруно
Шрифт:
Все возвращается на круги своя. Этим многое можно объяснить. Отец дал ему имя Бруно, с которым мать так и не свыклась, она называла его Топтыжкой, Медвежонком. Как он, сын своей матери, мог так испортиться, развратиться и вообще стать плохим человеком? Да и в самом ли деле он плохой человек, а если да, то до какой степени? По статистике большинство мужчин постоянно обманывают жен. У него была только Морин. После смерти Джейни он разве что несколько раз пожал руку женщины, это было еще в Ноттинг-Хилле. Он вел поистине целомудренную жизнь. Его терзали обвинители, а не собственная вина.
Все, как теперь казалось, было игрой случая. Могла же сложиться его судьба иначе в тот вечер, когда
И это продолжалось – выкрутасы, острословие, искусственный блеск – вплоть, как ему теперь казалось, до того момента в наводненном толпой Хэрродсе, когда Морин вступила в единоборство с платьем. В то время еще только начинали входить в употребление молнии. Бруно, который часто покупал Морин наряды, привычно стоял перед зашторенной примерочной. Снимая через голову платье, Морин застряла в нем, потому что не расстегнула до конца молнию. Она выскочила к Бруно, запутавшись в платье, из-под которого виднелось кружевное белье, руки ее беспомощно болтались. «Быстрее, Бруно, стяни его, я не могу дышать». Бруно рассмеялся и начал стаскивать платье. Потом он вдруг испугался. «Подожди, Морин, глупышка. Да не задохнешься ты. Платье рвется». Платье снялось. И тут, взглянув поверх обнаженного плеча Морин, Бруно встретился глазами с Джейни. Она отвернулась и скрылась среди покупателей. Бруно, для которого Морин тотчас перестала существовать, бросился вслед за Джейни. Он с отчаянием стал разыскивать ее в неторопливой толпе, как много лет назад в театре. Вдруг он увидел ее, кинулся к ней, но не догнал. Бруно вернулся и расплатился с продавцом за порванное платье. Морин тоже исчезла. Ты научил меня любить. Теперь научи, как тебя забыть.
Дома, ожидая возвращения Джейни, Бруно ощущал, что время изменило теперь свой ход, возможно навсегда, Джейни не было до позднего вечера. Она настояла на том, чтобы Бруно повел ее к Морин. И как это ей удалось? Невыносимо было чувствовать, что тебя наказывают. Джейни вошла в квартиру Морин, проскользнув впереди него, и заперла за собой дверь. Бруно слышал голос Джейни и потом плач Морин. Он постучал в дверь, требуя, чтобы его впустили. Из соседних квартир выглядывали любопытные жильцы. «Жена отчитывает его мадам!», «Попался, голубчик? – издевались они. – Плохи дела, старик». Им было смешно. Бруно ушел домой. И снова потянулось ожидание. Он никогда больше не видел Морин. А Джейни навещала ее несколько месяцев кряду. «Пусть поймет, что она натворила, я хочу, чтобы она знала, как мы были счастливы прежде. Я хочу ей помочь». Неудержимая в своей мстительности Джейни, слабая, беззащитная Морин. Через несколько лет после смерти Джейни он дал объявление в «Тайме»: «Морин. Радость счастливых дней. Пожалуйста, дайте о себе знать Б. Г. Только разговор о прошлом». Она не откликнулась. Ничего другого он и не ждал. Это была попытка снискать прощение у тени. Много лет спустя он наткнулся на страшную заметку в газете. Миссис Морин Дженкинс, вдову, проживавшую в Криклвуде, соседи нашли дома мертвой, она задохнулась, запутавшись в платье, которое снимала через голову. Помещена была и фотография толстой пожилой женщины. Он так и не смог разобрать, его ли это Морин.
Денби подошел и присел на край кровати. Собрал горкой марки.
– Будь поосторожнее с марками, Бруно. На днях я нашел на полу «Маврикий».
– Ничего с ними не случится.
– Они могут провалиться в щель.
– Нет здесь щелей. Такая грязища в комнате, какие там щели. Они давно забиты.
– По-моему, тебе незачем видеться с Майлзом.
– Ты ничего не понимаешь. Есть вещи, о которых я могу говорить только с ним.
– Хочешь исповедаться?
Бруно промолчал. Он опустил глаза, любовно окинул взглядом невинные веселые личики марок. Потом посмотрел на крупное, красивое лицо Денби. Странные эти человеческие лица. Они разнятся даже по величине, не говоря уже о прочем. А Денби неглуп.
– Может быть.
– Ну так исповедуйся мне. А еще лучше – Найджелу. Он в ладах с потусторонним.
– Почему ты против нашей встречи?
Бруно почувствовал, что у нею дрожит голос. Ею охватил страх, как это случалось с ним порой, стоило ему представить себе полную свою беспомощность. Он пожизненный узник в этом доме. Не захотят допустить к нему Майлза – и не допустят. Могут не выполнить поручение. Не отправить письмо. Существует, правда, телефон. Но могут обрезать провод. Бредовые мысли, конечно.
– Ты плохо представляешь себе это, – сказал Денби. – Вы только раздосадуете друг друга. Ты ведь возлагаешь большие надежды на эту встречу. А вы обязательно наговорите что-нибудь такое, отчего ты расстроишься.
– Мне надо увидеться с ним, – сказал Бруно, перебирая марки и глядя на свои жалкие руки в пятнах. Руки похожи были на гигантских пауков.
– Что это тебе вдруг приспичило, ты же столько лет обходился без него? Даже на письма не отвечал.
– Не так уж много времени прошло. – Бруно невольно посмотрел на свой халат.
– Майлз может и не прийти, – сказал Денби. – И это будет для тебя ударом. Об этом ты подумал?
Об этом Бруно не подумал.
– Конечно, подумал. Но, по-моему, он придет. Я должен видеть его. Пожалуйста, Денби.
Денби, казалось, огорчился. Он встал, подошел к окну, приглаживая на затылке волосы.
– Смотри сам, Бруно. Конечно, ты волен поступать как знаешь. Тебе совсем не нужно меня упрашивать. Ведь, надеюсь, ты не думаешь… Естественно, я допускаю… Это не… уверяю тебя, я беспокоюсь только о тебе. Не придется ли тебе потом мучиться?
– Я и так мучаюсь. Лучше что-то предпринять.
– Этого я не понимаю. Ну да ладно, действуй. Никто не станет тебе препятствовать.
– Не сердись, Денби. Я не выношу, когда ты сердишься.
– Да я не сержусь, боже избави.
– Так ты пойдешь к нему?
– Я? Почему я?
– Не мешало бы сходить прощупать почву, – сказал Бруно.
Мысль о том, что Майлз может попросту не явиться, очень испугала его, такое Бруно и в голову не приходило. Возможно, Денби прав, рисковать не стоит. Он слишком погружен в себя. А вдруг он напишет и не получит ответа? А вдруг сразу положат трубку, если он позвонит? Тогда его ждут еще большие мучения, вереницы, галереи мук. Те, что были, и вдобавок новые.
– Ты имеешь в виду разузнать, придет ли он? Может быть, даже уговорить его прийти?
– Да.
Денби улыбнулся:
– Бруно, дорогой, да какой же из меня посол? Мы с Майлзом не очень-то ладили. Да и не виделись столько лет. Он считал, что я недостоин его сестры. – Денби помолчал. – Был недостоин его сестры.
– Но у меня больше никого нет, – сказал Бруно. Голос его сделался хриплым. Он откашлялся. – Ты член семьи.
– Ну хорошо. Когда к нему пойти? Завтра?