Сон грядущий
Шрифт:
— Кто это был? — Стоун кивком указывает на бархан.
— Ваш Проводник, кто же еще?
— Что-то я не совсем понимаю…
— Это не страшно, потому что вы, по крайней мере, пытаетесь понять. А вот разновидность существ, подобных уважаемому Проводнику, не только не хочет, но и боится понимания. Подсознательно, конечно. И от страха, уже вполне осознанно, пытается меня уничтожить.
— Это, по-видимому, невозможно?
— Конечно. Разве можно уничтожить весь песок на всех планетах? А где песок, там и я. Ваш вид и его разновидности еще слишком мало знают, чтобы я чем-то мешал. Но невежество — лучший катализатор
— Дух песка…
— Красиво сказано. Красиво, но глупо. Вы же не представляетесь «рабом божьим», вы называете имя или что-то еще. Кем вы меня видите?
— Похоже на льва…
— Замечательно, я — лев! Рассмотрим вопрос номер один?
Стоун чувствует, как сжимаются внутренности и от лица отливает загустевшая кровь.
— Да, — еле слышно произносит он в ответ на предложение Духа Песка.
— Что вы знаете о сне?
— То же, что и все…
— Ну, ну?..
— Отдых, сновидения, кошмары, наконец. А почему вы спрашиваете?
— Это вы спрашиваете, а я отвечаю. Это же был ваш вопрос — «кто я?». Так? И я предупредил, что ответ может прозвучать неожиданно. От темы я не отклоняюсь ни на йоту и раз обещал — отвечаю: начнем с того, что вы потеряли ночной покой. Пропал тот знакомый загадочный сон, в котором до часа в секунду сжимается время и целый спектакль с массой действующих лиц, событий, сменой декораций проходит за один удар сердца. Ушло наслаждение чудесами трансформации. Камень, превращающийся в воду, капли тающего льда, высекающие искры из сочной листвы. Деньги, разлетающиеся мусором, женщины, скользящие змеями. Ничего общего с реалиями бодрствования, лишь их образные отзвуки. И вот все изменилось. Поначалу было не так уж плохо: интересный, активный сон разгонял скуку одинокого бодрствования. Но, чем дальше, тем больше вы уставали. Физически! Почему? Не странно ли? Не странно ли, что сон для вас не отдых? Ваш мозг действует, причем энергично. Зачастую эффективнее, чем во время бодрствования. Включаются такие ассоциативные связи, что не привидятся ни одному суперкомпьютеру и в бреду. Но человек ограничен и потому считает сон лишь тратой времени. Это так же неверно, как отсутствие диастолы после систолы в сердечном ритме или выдоха после вдоха. Сон — это выдох мозга. Необходимость его очевидна. К тому же, позволю себе сравнение, говорите вы именно на выдохе. Все, что совершается людьми, привязано к бодрствованию. Заметьте — «вдоху». Голова дает команду рукам и… А что происходит с головой во сне? В вашем сне. И где результат? Результат деятельности не менее активной, в вашем случае, чем в дневное время. Вы не задумывались? Я так и знал. Но это не странно. Люди… — зверь презрительно фыркает. — Гордясь своим развитым интеллектом, вы совсем не умеете им пользоваться. Стоит всего-навсего порассуждать, и вы продвинетесь вперед на световые годы, да где там… Могу потрогать — реально, не могу — бред. Такая ущербная диалектика приводит к мучительному застою в ваших хваленых мозгах и, как следствие, порождает проблемы, не стоящие выеденного яйца. Не знаю, каким «рукам» дала команду в одном из снов ваша голова, но поработали они усердно. Продукт творчества уже десять лет создает рабочие места в контрразведке Федерации Якобса.
— Вы хотите сказать, что я неизвестным способом создал этого Сэма? Во сне? Но как? Каким образом он материализовался? Что еще за «руки» вы придумали?
— Хрен его знает, — честно признается «лев», — но «руки», повторюсь, придумал не я. Такова оказалась суть посетившего вас дара. Мы с вами, не забывайте, на Земле, где оставаться материалистом невозможно, особенно беседуя с разумной песочницей. Тем более вам, единственному Специалисту с большой буквы по неоэкосфере Земли. Вы же неспроста уединились в джунглях?
— Конечно, неспроста, но я не думал, что смертный может стать богом.
— Факт! Но создатели роботов и компьютеров тоже люди, тем не менее вас ничуть не удивляет искусственный интеллект в космическом корабле или андроид на перекрестке. Эти машины построены бодрствующими людьми. Людьми обычными, о Земле знающими по учебникам истории и фильмам. Ваш… как бы точнее сказать? Ваш фантом… Не лучшее название, но пока примем его. Он построен вашим перекроенным Землей подсознанием. Сдохнуть, если понимаю технологию процесса, но принцип мне ясен. А вам?
— Пока не совсем, — Стоун рывком снимает с плеча флягу.
Он долго пьет, и вода вымывает из трясины спутанных мыслей новый вопрос:
— А что означает мое появление здесь?
— Может быть, вещий сон, — зверь хитро щурится, — а может быть, что-то еще…
— Пожалуй, что-то еще, — убежденно констатирует Стоун, — и я догадываюсь, что. В моем последнем сне произошло нечто… из ряда вон выходящее.
Договорить профессору не удается. Труда песка над Проводником начинает быстро уменьшаться в размерах. «Лев» оборачивается на шум. Рассмотрев, в чем дело, он садится на задние лапы и, зевнув, советует:
— Ваш спутник приходит в себя. Копать лучше вон там, слева. Он, конечно, талантливый оборотень, но задохнуться может как простой смертный.
— Да, да, сейчас, — слабеющим голосом отвечает Стоун, но, не дойдя пары шагов до бархана, падает ничком и начинает стремительно таять. Тело его сначала становится полупрозрачным, затем остается лишь контур, а через секунду ветер сравнивает вмятины на песке с уровнем окружающей пустыни. Дух Песка фыркает и, подойдя к бархану с Проводником, начинает лениво разрывать горячий песок…»
10. Спящий. 11.
Впервые мне приснился такой подробный кошмар, впрочем, ничего ужасающего, скорее наоборот. Я открыл глаза с твердым намерением запомнить сон в мельчайших деталях и осмыслить его на досуге, а если повезет — немедленно. Надо же, Дух Песка! Я оглянулся, чтобы определить место своего пробуждения, и понял, что немедленного осмысления не получится.
Большое яркое солнце поглаживало теплыми лапами ослепительно белые облака. Ветерок шуршал по пыльной улице сухими листьями и перекатывал по вздувшемуся асфальту посильные предметы. Причудливая зелень, вклиниваясь в стены мертвых домов, разрывала каменную кладку, как туалетную бумагу. Чертовски медленно, но неукротимо. Вокруг ржавых фонарных столбов вились оборванные провода. Груды мусора то там, то здесь приходили в движение от возни мелких грызунов. Не рискну назвать их крысами, но похожих. От здания к зданию летали стайки пернатых уродцев с микроскопическими головками и толстыми когтистыми лапами. Поверх всего великолепия струилась загадочная вонь и неприятные звуки. Картинка старого города при дневном освещении. Краткий словесный портрет существа мертвого и живого одновременно.
Земля?! Я проглотил подступивший к горлу ком и часто заморгал. Слегка закружилась голова, и, чтобы не потерять равновесие, я оперся о борт машины. Той же самой. Приподнявшись на цыпочки, я заглянул через крышу на другую сторону. Там Сержант выгружал из багажного отсека снаряжение. Случилось нечто невероятное. Я проснулся в том же месте, где и засыпал. Ну, не совсем в том, но принципиальной разницы не было. Я ехал на задание, задремал, проснулся. И все это на Земле. В зоне сформировавшейся неоэкосферы, а проще — в «проклятой зоне». Я — боец патруля «чистильщиков» особого отряда имперской Национальной гвардии. Временно. Потому что на самом деле я специальный агент Сэм, в народе — Попрыгун и дольше периода бодрствования обычного человека на одном месте не задерживаюсь. Вроде бы все верно. Как верно и то, что несколько минут назад я крепко спал. То есть должен был исчезнуть с Земли и переместиться в точку «X». Не могут же два мира быть так похожи? Следовательно…