Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL.
Шрифт:
– Вы имеете в виду мальчика, который родился с яшмой во рту? – с улыбкой спросила она. – Мама мне часто о нем рассказывала. Его, кажется, зовут Баоюй, и он на год старше меня, шаловлив, сестер очень любит. Но ведь он живет вместе с братьями, в другом доме, а я буду с сестрами.
– Ничего ты не знаешь, – засмеялась госпожа Ван. – В том-то и дело, что это мальчик особенный. Бабушка его балует, и он до сих пор живет вместе с сестрами. Стоит одной из них сказать ему лишнее слово, так он от восторга может натворить невесть что, и тогда хлопот не оберешься. Потому я тебе и советую не обращать на него внимания. Бывает, что он рассуждает вполне разумно, но если уж на него найдет, несет всякий вздор. Так что не очень-то его слушай.
Дайюй ничего не говорила, только кивала головой.
Неожиданно вошла служанка и обратилась к госпоже Ван:
– Старая госпожа приглашает
Госпожа Ван заторопилась, подхватила Дайюй под руку, и они вместе вышли из дому через черный ход. Прошли по галерее в западном направлении и через боковую дверь вышли на мощеную дорожку, тянувшуюся с юга на север – от небольшого зала с пристройками к белому каменному экрану, заслонявшему собой дверь в маленький домик.
– Здесь живет твоя старшая сестра Фэнцзе, – объяснила госпожа Ван. – Если тебе что-нибудь понадобится, обращайся только к ней.
У ворот дворика стояли несколько мальчиков-слуг в возрасте, когда начинают отпускать волосы [37] и собирают их в пучок на макушке.
Госпожа Ван и Дайюй миновали проходной зал, прошли во внутренний дворик, где были покои матушки Цзя, и через заднюю дверь вошли в дом. Едва появилась госпожа Ван, как служанки сразу же принялись расставлять столы и стулья.
Вдова Цзя Чжу, госпожа Ли Вань, подала кубки. Фэнцзе разложила палочки для еды, и тогда госпожа Ван внесла суп. Матушка Цзя сидела на тахте, справа и слева от нее стояло по два стула. Фэнцзе подвела Дайюй к первому стулу слева, но Дайюй смутилась и ни за что не хотела садиться.
37
…начинают отпускать волосы… – По старому китайскому обычаю, малолетних детей стригли наголо. Волосы разрешалось отпускать только подросткам.
– Не стесняйся, – подбодрила ее улыбкой матушка Цзя, – твоя тетя и жены старших братьев едят в другом доме, а ты у нас гостья и по праву должна занять это место.
Лишь тогда Дайюй села. С дозволения старой госпожи села и госпожа Ван, а за нею Инчунь и обе ее сестры – каждая на свой стул. Инчунь на первый справа, Таньчунь – на второй слева, Сичунь – на второй справа. Возле них встали служанки с мухогонками, полоскательницами и полотенцами. У стола распоряжались Ли Вань и Фэнцзе.
В прихожей тоже стояли служанки – молодые и постарше, но даже легкий кашель не нарушал тишины.
После ужина служанки подали чай. Дома мать не разрешала Дайюй пить чай сразу после еды, чтобы не расстроить желудок. Здесь все было иначе, но приходилось подчиняться. Едва Дайюй взяла чашку с чаем, как служанка поднесла ей полоскательницу, оказывается, чаем надо было прополоскать рот. Потом все вымыли руки, и снова был подан чай, но уже не для полосканья.
– Вы все идите, – проговорила матушка Цзя, обращаясь ко взрослым, – а мы побеседуем.
Госпожа Ван поднялась, произнесла приличия ради несколько фраз и вышла вместе с Ли Вань и Фэнцзе.
Матушка Цзя спросила Дайюй, какие книги она читала.
– Недавно прочла «Четверокнижие» [38] , – ответила Дайюй.
Дайюй в свою очередь спросила, какие книги прочли ее двоюродные сестры.
– Где уж им! – махнула рукой матушка Цзя. – Они и выучили-то всего несколько иероглифов!
В это время снаружи послышались шаги, вошла служанка и доложила, что вернулся Баоюй.
«Этот Баоюй наверняка слабый и невзрачный на вид…» – подумала Дайюй.
38
«Четверокнижие» – канонические конфуцианские книги: «Луньюй» («Суждения и беседы»), «Да сюэ» («Великое учение»), «Чжунъюн» («Учение о середине») и сочинения философа Мэн-цзы.
Но, обернувшись к двери, увидела стройного юношу; узел его волос был схвачен колпачком из червонного золота, инкрустированным драгоценными камнями; лоб чуть ли не до самых бровей скрывала повязка с изображением двух драконов, играющих жемчужиной. Одет он был в темно-красный парчовый халат с узкими рукавами и вышитым золотой и серебряной нитью узором из бабочек, порхающих среди цветов, перехваченный в талии вытканным цветами поясом с длинной бахромой в виде колосьев; поверх халата – темно-синяя кофта из японского атласа, с темно-синими, чуть поблескивающими цветами, собранными в восемь кругов, а внизу
Дайюй вздрогнула: «Мне так знакомо лицо этого юноши! Где я могла его видеть?»
Баоюй справился о здоровье [39] матушки Цзя, а та сказала:
– Навести мать и возвращайся!
Вскоре он возвратился, но выглядел уже по-другому. Волосы были заплетены в тонкие косички с узенькими красными ленточками на концах и собраны на макушке в одну толстую, блестевшую, как лак, косу, украшенную четырьмя круглыми жемчужинами и драгоценными камнями, оправленными в золото. Шелковая куртка с цветами по серебристо-красному полю, штаны из зеленого сатина с узором, черные чулки с парчовой каймой и красные туфли на толстой подошве; на шее та же драгоценная яшма и ожерелье, а еще ладанка с именем и амулеты. Лицо Баоюя было до того белым, что казалось напудренным, губы – словно накрашены помадой, взор нежный, ласковый, на устах улыбка. Все изящество, которым может наградить природа, воплотилось в изгибе его бровей; все чувства, свойственные живому существу, светились в уголках глаз. В общем, он был необыкновенно хорош собой, но кто знает, что скрывалось за этой безупречной внешностью.
39
…справился о здоровье. – Приветственная церемония, распространенная в Китае при династии Цин (1644—1911). Примерно соответствует русскому: «Желаю вам прожить много лет».
Потомки сложили о нем два стихотворения на мотив «Луна над Сицзяном», очень точно определив его нрав:
Печаль беспричинна.Досада внезапная – тоже.Порою похоже,что глуп он, весьма неотесан.Он скромен и собрани кажется даже пригожим.И все же для высшего светаманерами прост он…Прослыл бесталанным,на службе считался профаном,Упрямым и глупым,к премудростям книг неучтивым,В поступках – нелепым,характером – вздорным и странным, —Молва такова, —но внимать ли молве злоречивой?И далее:
В богатстве и знатностик делу не знал вдохновенья,В нужде и мытарствахнестойким прослыл и капризным.Как жаль, что впустую,зазря растранжирил он время .И не оправдал ожиданийсемьи и отчизны!Среди бесполезныхон главный во всей Поднебесной,Из чад нерадивыхсейчас, как и прежде, он – первый!Богатые юноши!Отроки в платье прелестном!Примером для васда не будет сей образ прескверный! [40]40
Примером для вас да не будет сей образ прескверный... – Рисуя в сатирических, обличительных тонах предрекаемый Баоюю жизненный путь, автор как бы выражает точку зрения блюстителей феодальной морали. В подтексте же обличается не герой романа, а фальшивые, ломающие судьбы молодых людей общественные устои.