Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL.
Шрифт:
Баоюй лишь кивал головой.
– Недаром древние писали:
Кто знает, какой ценоюдобыта эта еда?В ней что ни крупинка, то тяжестьмучительного труда!Значит, правы были древние!
Увидев на кане прялку, Баоюй раскрыл глаза от изумления:
– Это – чтобы прясть нитки. А из ниток материю ткут, – объяснили слуги.
Баоюй взобрался на кан, покрутил прялку. Тут к нему подскочила девушка лет шестнадцати – семнадцати и закричала:
– Сломаешь!
Слуги
– Я ничего подобного не видел, любопытно попробовать.
– Так ты ведь не умеешь, – сказала девушка, – хочешь, научу.
Цинь Чжун легонько дернул Баоюя за рукав и насмешливо шепнул:
– А в деревне тоже много интересного!
– Помолчи! – оттолкнул его Баоюй. – А то побью.
Девушка взяла прялку и начала прясть, да так ловко, что любо было смотреть. Тут ее позвала старуха:
– Эй, дочка, скорей иди сюда!
Девушка бросила прялку и убежала.
Баоюю сразу все стало неинтересным. Как раз в это время Фэнцзе прислала за ним слугу.
Фэнцзе уже успела вымыть руки, переодеться и спросила, переоделись ли они.
– Нет, – ответил Баоюй.
Служанки поставили на стол печенье, налили душистого чаю. Фэнцзе выпила чашечку, подождала, пока уберут со стола, затем вышла из хижины и села в коляску. Ванъэр еще раньше вручил подарки хозяевам усадьбы, и те принялись благодарить Фэнцзе.
Баоюй огляделся. Девушки, которая только что пряла, нигде не было. Он заметил ее у выхода из усадьбы, уже когда они немного отъехали. Она стояла вместе с двумя другими девочками и держала на руках ребенка. Баоюй почувствовал, как взволнованно забилось сердце, но постарался ничем не выдать своих чувств, лишь тайком бросил на девушку ласковый взгляд. Тут налетел порыв ветра, Баоюй зажмурился, а когда открыл глаза и обернулся, девушка куда-то исчезла.
Они догнали похоронную процессию. Впереди слышался грохот гонгов и барабанов, колыхались траурные флаги и зонты, по обе стороны от дороги выстроились буддийские монахи из кумирни Железного порога.
Вскоре въехали в ворота кумирни. За воротами были расставлены алтари с курильницами, слышались молитвы. Гроб с телом покойницы установили в боковом зале храма. Баочжу легла возле гроба.
Перед кумирней Цзя Чжэнь принимал гостей, друзей и близких. Некоторые уже стали прощаться, и Цзя Чжэнь каждого благодарил за оказанную честь. К концу дня почти все гости, строго соблюдая принцип старшинства, разошлись.
Женщин принимала Фэнцзе. Первыми уехали жены титулованных сановников, а за ними и остальные. До окончания трехдневных церемоний осталось лишь несколько близких родственниц.
Госпожа Син и госпожа Ван тоже собрались уезжать и позвали Баоюя, но тому хотелось побыть еще немного за городом, и пришлось оставить его на попечение Фэнцзе.
Кумирню Железного порога с помещениями для покойников, а также для тех, кто их сопровождал, некогда отстроили Нинго-гун и Жунго-гун, здесь и поныне возжигали благовония и было родовое кладбище, где хоронили членов семьи Цзя, умерших в столице.
Отстраивая кумирню, предки не предполагали, что в период расцвета их потомки будут разниться между собой, как Цань и Шан [150] . Кто победнее, оставался в кумирне, более богатые и знатные подыскивали себе местечко поудобней – в соседней деревне либо
Так было и на похоронах госпожи Цинь. Одни расположились в кумирне, другие поблизости от нее. Фэнцзе не захотела оставаться в кумирне и послала людей к монахине Цзинсюй в ближайший монастырь Пампушек с просьбой отвести ей там несколько комнат.
150
Цань и Шан – названия звезд, видимых на противоположных краях небосвода; образное обозначение противоположностей.
Монастырь, собственно, назывался Шуйюэ, а это нелепое название получил за то, что там готовили на редкость вкусные пампушки.
Монахи тем временем окончили службу и принесли Цзя Чжэню чай и вечернюю трапезу. Цзя Чжэнь послал Цзя Жуна сказать Фэнцзе, чтобы ложилась отдыхать. Но Фэнцзе простилась со всеми и вместе с Баоюем и Цинь Чжуном отправилась в монастырь Пампушек. В кумирне было кому позаботиться о женщинах, принимавших участие в похоронной процессии, – там оставалось несколько невесток из рода Цзя.
Цинь Банъе, отец Цинь Чжуна, человек старый и больной, уехал, наказав сыну дождаться окончания погребальной церемонии.
Гостей встретила монахиня Цзинсюй в сопровождении послушниц Чжишань и Чжинэн. Когда все поздоровались, Фэнцзе прошла в келью, переоделась и вымыла руки. Она сказала Чжинэн, что та выросла и похорошела, а затем спросила:
– Что это вы с настоятельницей совсем нас забыли?
– Недавно у господина Ху родился наследник, – ответила за послушницу Цзинсюй, – и госпожа Ху прислала нашей настоятельнице десять лянов серебра, чтобы та прочла «Сутры над тазом новорожденного» [151] . Поэтому мы, госпожа, и не могли прийти справиться о вашем здоровье.
151
Таз новорожденного. – По китайскому обычаю, новорожденного сразу же мыли в тазу.
Но оставим старую монахиню прислуживать Фэнцзе, а вам поведаем о Цинь Чжуне и Баоюе.
Они играли в зале, когда появилась Чжинэн.
– Пришла Чжинэн, видишь? – сказал Баоюй.
– А мне что за дело? – удивился Цинь Чжун.
– Не хитри! – засмеялся Баоюй. – Разве не ты тайком обнимал ее в комнатах у старой госпожи? А сейчас вздумал меня морочить!
– Не было этого! – смутился Цинь Чжун.
– Было ли, не было – меня не интересует! – бросил Баоюй. – Ты только позови ее и скажи, чтобы она налила мне чашку чая, а дальше тебя не касается.
– Странно! – заметил Цинь Чжун. – Почему бы тебе самому ее не позвать?
– Одно дело ты, другое – я. На меня она и внимания не обратит, – рассмеялся Баоюй.
Цинь Чжуну ничего не оставалось, как окликнуть послушницу:
– Чжинэн, налей чашку чая!
Чжинэн часто наведывалась во дворец Жунго и играла там с Баоюем и Цинь Чжуном. Сейчас она выросла, познала любовь, и ей нравилось любезное обхождение Цинь Чжуна. Цинь Чжуна, в свою очередь, привлекали свежесть и красота Чжинэн. В общем, они питали друг к другу симпатию.