Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
Шрифт:
Цзя Чжэн подозвал Цзя Ляня и что-то шепнул ему на ухо. Цзя Лянь вышел и сказал слугам:
– Старая госпожа кончается. Готовьте все необходимое! Прежде всего гроб и траурные одежды! На кухню пошлите несколько человек в помощь поварам!
– Не беспокойтесь, второй господин, – отвечал Лай Да, – мы обо всем подумали. Вот только денег где взять?
– Одалживать не придется, старая госпожа оставила деньги, – ответил Цзя Лянь. – Господин Цзя Чжэн велел устроить похороны как полагается, так что вы уж постарайтесь!
Лай Да тотчас распорядился насчет похорон, а Цзя Лянь возвратился к себе и спросил
– Как чувствует себя госпожа?
– Пойдите да посмотрите, – буркнула в ответ Пинъэр.
Войдя во внутреннюю комнату, Цзя Лянь увидел Фэнцзе, которая сидела на краю кана и как будто собиралась одеваться.
– Старая госпожа умирает! – промолвил Цзя Лянь. – Прикажи служанкам отвести тебя к ней. И пусть комнату приберут…
– А что прибирать? – возразила Фэнцзе. – В комнате пусто, ничего не осталось! Поспеши лучше к старой госпоже, господин Цзя Чжэн тебя будет искать. Я переоденусь и тоже приду!
Цзя Лянь снова отправился к матушке Цзя.
– Ваши распоряжения переданы, – сообщил он Цзя Чжэну.
– Прибыл придворный доктор, – доложил слуга.
Прослушав пульс матушки Цзя, доктор вышел в переднюю и шепнул Цзя Ляню:
– Пульс плохой! Приготовьтесь к худшему!
Цзя Лянь передал слова доктора госпоже Ван и другим.
Госпожа Ван подозвала Юаньян и велела приготовить платье на случай смерти матушки Цзя.
Между тем матушка Цзя широко раскрыла глаза и попросила чаю. Госпожа Син поднесла ей чашку с настоем женьшеня.
– Я не это просила, – прикоснувшись к чашке, сказала матушка Цзя, – я чаю хочу.
Никто не осмелился ей перечить, и чай тотчас был подан. Матушка Цзя отпила глоток, отдышалась, еще глоток отпила и сказала:
– Хочу сесть!
– Если вам что-либо нужно, матушка, скажите, – произнес Цзя Чжэн, – только не вставайте, прошу вас!
– Я выпила глоток чаю, и мне стало лучше, – отвечала матушка Цзя. – А теперь я буду с вами говорить.
Чжэньчжу поддержала ей голову, и матушка Цзя вдруг почувствовала облегчение.
Если хотите узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.
Глава сто десятая
Итак, матушка Цзя, приподнявшись на постели, сказала:
– Прошло более шестидесяти лет с того дня, как я пришла в вашу семью. И все это время я была неизменно окружена почетом. До самой старости. Все в доме, начиная с моего сына Цзя Чжэна и кончая внуками, выросли хорошими людьми. Баоюя я больше всех любила…
Она огляделась. Госпожа Ван подтолкнула Баоюя к постели. Матушка Цзя привлекла к себе внука и продолжала:
– Мальчик мой, ты должен быть решительным, энергичным!
Баоюй поддакнул, сердце его сжалось от боли, но плакать он не смел и стоял в растерянности, не зная, что делать.
– Теперь я хочу увидеть правнука, и тогда на душе у меня будет спокойно, – произнесла матушка Цзя. – Где мой Ланьэр?
Ли Вань подвела к ней Цзя Ланя. Матушка Цзя отпустила Баоюя, прижала
– Слушайся и почитай свою мать. Я уверена, когда станешь взрослым, непременно ее прославишь… А Фэнцзе где?
– Я здесь, – отозвалась Фэнцзе, подходя к постели.
– Дитя мое, – промолвила матушка Цзя, – ты умница и должна быть счастливой! Я никогда не думала о собственном счастье и теперь за это расплачиваюсь. Никогда не молилась с усердием Будде, не соблюдала посты, не удосужилась даже проверить, исполнено ли мое приказание переписать «Алмазную сутру» – «Цзиньганцзин» и разослать людям.
– Пока не исполнено, – ответила Фэнцзе.
– Тогда распорядись, чтобы поскорее исполнили, – промолвила матушка Цзя. – Цзя Шэ и Цзя Чжэнь далеко, приехать не могут, но почему ни разу не приехала Сянъюнь?
Все знали, почему Сянъюнь не приехала, но не сказали ни слова.
Матушка Цзя взглянула на Баочай, вздохнула, на щеках проступил румянец. Цзя Чжэн понял, что это последние проблески жизни, и поспешно подал матери настой женьшеня.
Матушка Цзя стиснула зубы, закрыла глаза, снова открыла, обвела пристальным взглядом комнату и всех, кто в ней был. Госпожа Ван и Баочай приблизились к постели, приподняли матушку Цзя, а госпожа Син и Фэнцзе ее переодели. Женщины-служанки надлежащим образом заправили постель, расстелили одеяло и матрац. Губы матушки Цзя тронула улыбка, она захрипела и отошла. Ее тотчас положили, как надлежит класть покойников.
Матушка Цзя скончалась на восемьдесят третьем году жизни. Все опустились на колени, раздались горестные вопли.
В доме заранее были сделаны все необходимые приготовления, и, как только весть о смерти старой госпожи распространилась по дворцу Жунго, на всех дверях и воротах появились белые траурные листки бумаги, а у главных ворот был воздвигнут траурный навес. Все члены семьи, начиная от старших и кончая младшими, облачились в траур.
Цзя Чжэн немедленно сообщил о смерти матушки Цзя в ведомство церемоний, а оттуда представили доклад государю. Помня о заслугах рода Цзя, а также о том, что матушка Цзя приходилась бабушкой Юаньчунь, государь подарил на похороны тысячу лянов серебра и велел ведомству церемоний устроить жертвоприношения. Родственники получили извещения о смерти матушки Цзя.
Родные и друзья знали, что семья Цзя разорена, но на похороны пришли, видя, как милостив к ней государь.
Был избран счастливый день, покойницу положили в гроб и поставили во внутреннем помещении храма предков.
Сейчас, когда Цзя Шэ не было, старшим в доме считался Цзя Чжэн. Баоюй, Цзя Хуань и Цзя Лань приходились покойнице внуками и, несмотря на свою молодость, охраняли гроб. Цзя Лянь тоже был внуком матушки Цзя, как и Цзя Жун, но ему пришлось заниматься хозяйственными делами. Для этого же пригласили нескольких дальних родственников. У гроба покойную оплакивали только госпожи Ван и Син, Ли Вань, Фэнцзе и Баочай. Госпожа Ю могла бы оказать посильную помощь, но так как муж ее находился в ссылке, избегала вмешиваться в дела, тем более что не очень в них разбиралась. Также и жена Цзя Жуна. Сичунь была слишком молода и неопытна. Таким образом, даже на членов семьи положиться было невозможно. Делами в доме могла распоряжаться только Фэнцзе, а вне дома – Цзя Лянь.