Сон в красном тереме. Том 1
Шрифт:
Надо вам сказать, что как раз в то время в саду восточного дворца Нинго пышно расцвели сливы, и жена Цзя Чжэня, госпожа Ю, решила устроить угощение и пригласить матушку Цзя, госпожу Син, госпожу Ван и других полюбоваться цветами. Утром она сама в сопровождении Цзя Жуна и его жены явилась во дворец Жунго, чтобы пригласить матушку Цзя на другой день приехать к ней погулять и отдохнуть в «саду Слияния ароматов», выпить чаю, вина. В этом небольшом семейном празднестве принимали участие только родственники из дворцов Нинго и Жунго, и там не произошло ничего такого, о чем стоило бы рассказать.
Бао-юй быстро утомился и захотел спать. Матушка Цзя приказала служанкам уговорить его немного отдохнуть, а затем прийти снова.
Тогда поспешила вмешаться жена Цзя Жуна, госпожа Цинь. Улыбнувшись, она сказала матушке Цзя:
– Для второго дяди Бао-юя у нас приготовлена комната. Не беспокойтесь и предоставьте это дело нам!
И затем обратилась к мамкам и служанкам Бао-юя со словами:
– Проводите второго дядю Бао-юя за мной!
Матушка Цзя считала госпожу Цинь во всех отношениях достойной и совершенной женщиной – прелестная и хрупкая с виду, она всегда была ласковой и нежной и нравилась матушке Цзя больше других жен ее внуков и правнуков; и когда она отправилась устраивать Бао-юя, матушка Цзя, разумеется, сразу успокоилась.
Следом за госпожой Цинь служанки с Бао-юем направились во внутренние покои. Бао-юй переступил порог; подняв голову, он увидел перед собой искусно нарисованную картину «Лю Сян пишет при горящем посохе» и ощутил смутное неудовольствие. Рядом висели парные надписи – дуйлянь, гласившие:
Чтобы постигнуть все в мире дела, должно усердно учиться; Чтобы воспитывать чувства людей, нужно изящное слово.Прочитав эти фразы, Бао-юй даже не стал смотреть на прекрасное помещение и роскошную постель и заявил, что не останется здесь.
– Идемте скорее отсюда! Скорее! – твердил он.
– Если вам не нравится здесь, куда же идти? – улыбнувшись, спросила госпожа Цинь. – Может быть, в мою комнату?
Бао-юй кивнул головой и засмеялся.
– Где это видано, чтобы дядя спал в комнате жены своего племянника? – запротестовала одна из мамок.
– А что тут страшного? – возразила госпожа Цинь. – Ведь дядя еще совсем мальчик – какие для него могут существовать запреты? Помнишь, в прошлом месяце приезжал мой младший брат? Правда, он одних лет с Бао-юем, но ростом, кажется, немного выше…
– Почему же я его не видел? – перебил ее удивленный Бао-юй. – Приведите его ко мне!
Все рассмеялись.
– Как же его привести, если он находится за двадцать – тридцать ли отсюда? – сказала госпожа Цинь. – Когда он снова приедет – непременно познакомлю вас.
Разговаривая между собой, они отправились в спальню госпожи Цинь.
Когда они вошли, какой-то неведомый тонкий аромат защекотал в носу Бао-юя, и он почувствовал, что глаза его слипаются, а по всему телу разливается сладостная истома.
– Какой приятный аромат! – воскликнул он.
Бао-юй огляделся. Прямо перед ним на стене висела картина Тан Бо-ху «Весенний сон райской яблоньки», а по обе стороны от нее свешивались парные надписи, принадлежавшие кисти Цинь Тай-сюя. Надписи гласили:
Легкий морозец, скрепляющий сон, — значит, весна холодна; Запах приятный, влекущий людей, — это вина аромат.На небольшом столике стояло драгоценное зеркало, некогда украшавшее зеркальные покои У Цзэ-тянь, а рядом с ним – золотое блюдо с фигуркой Чжао Фэй-янь. На блюде лежала айва, такая же крупная, как та, которой когда-то Ань Лу-шань бросал в Тай-чжэнь и ранил ее в грудь. На возвышении стояла роскошная кровать, на которой в давние времена во дворце Ханьчжан спала Шоучанская принцесса, и над кроватью возвышался жемчужный полог, вышитый принцессой Тун-чан.
– Вот здесь хорошо! – сдерживая улыбку, произнес Бао-юй.
– В моей комнате, наверное, не отказались бы жить даже бессмертные духи! – засмеялась в ответ госпожа Цинь.
Она откинула чистое, вымытое когда-то самой Си Ши, легкое шелковое одеяло и поправила мягкую подушку, какую прижимала когда-то к своей груди Хун-нян.
Уложив Бао-юя, мамки и няньки разошлись, и при нем остались только Си-жэнь, Цин-вэнь и Цю-вэнь. Госпожа Цинь послала девочек-служанок присматривать, чтобы под навес крыши не забрались кошки и не наделали шума.
Едва Бао-юй сомкнул глаза, как погрузился в глубокий сон; далеко впереди ему почудились очертания фигуры госпожи Цинь, он последовал за нею и попал в какое-то незнакомое место. Видит – перед ним красная ограда и яшмовые ступени, деревья и прозрачный ручеек, но всюду пусто и безмолвно, ни малейшего признака присутствия человека.
«Как прелестно! – сквозь сон подумал Бао-юй. – Остаться бы тут навсегда! Это куда интереснее, чем все время находиться под присмотром родителей и учителей!»
Пока он предавался несбыточным мечтам, откуда-то из-за горки донеслось пение:
Весенние грезы рассеются, как облака. Цветы опадают, их быстро уносит река. Скажите построже девицам и юношам всем: Пусть вас не пленяет гнетущая сердце тоска!Бао-юй прислушался – это был девичий голос. И как только смолкла песня, из-за склона появилась грациозная, стройная красавица, совершенно непохожая на обычных людей.
В доказательство этому есть ода:
Она показалась из ивовой рощи, Явилась она из узорных покоев. Где легкой ступила ногою, Испуганно птицы взлетали над нею. И вот уже близко она, Прошла ее тень круговой галереей. Ее рукава словно ветер кружатся, Духов орхидеи струя аромат; Качается платье, как лотос тихонько, Подвески из яшмы на платье звенят. Лицо улыбнется – как персик весенний, Прическа, как туча, – а в ней изумруд; Слегка приоткроются вишенки-губы — Как зерна в гранате в них зубы блеснут. Так плавно колеблется стан ее гибкий, Как вьются снежинки от ветра зимой; Украшена жемчугом и изумрудом, Как зеленью утка, как гусь желтизной. То выглянет вдруг, то закрыта цветами, И в меру смеется, и в меру грустит; Проходит неслышно над озером тихим, То словно поплыла, то словно летит. Почти что срастаются бабочки-брови, Промолвили что-то, сказали без слов; Чуть видно идут ее лотосы-ноги, То словно бы стали, то двинулись вновь. К досаде красавиц сравним ее тело С отборною яшмой, с прозрачнейшим льдом; На зависть красавицам платье с цветами, Огнями сверкают узоры на нем. Редка меж красавиц подобная внешность, — Как холм благовоний, как гладкий нефрит; Затмила красавиц изящной осанкой, — Так мчится дракон или феникс парит. Что может сравниться с ее белизною? — Под снегом цветущая слива весной. Что может сравниться с ее чистотою? — Под инеем лотос осенней порой. Что может сравниться с ее простотою? — Сосна молодая в ущелье пустом. Что может сравниться с ее красотою? — Угасший закат над прозрачным прудом. Что с грацией может сравниться такою? — Дракона извивы над тихой водой. Что можно сравнить с ее чистой душою? — Студеную речку под ясной луной. Си Ши среди древних она посрамила, Ван Цян [33] из недавних пред нею бледна. В каком же краю родилась эта дева? Откуда на землю спустилась она? Когда не пришла она с пира бессмертных, Подобной не видывал Яшмовый пруд! Заставьте ее поиграть на свирели — В пурпурных чертогах такой не найдут!33
Ван Цян (Ван Чжао-цзюнь) – знаменитая красавица, наложница Ханьского императора Юань-ди (48–33 гг. до н. э.).