Сон в красном тереме. Том 1

Цао Сюэцинь

– Дело само по себе пустяк, – промолвила Фын-цзе, – только старая госпожа не захочет в него вмешиваться.

– Тогда, может быть, вы замолвите словечко? – попросила старая монахиня.

– Мне денег не надо, и вмешиваться в такое дело я не стану, – заявила Фын-цзе.

Услышав это, Цзин-сюй задумалась и после продолжительного молчания сказала:

– В семье Чжан знают, что я должна просить вас. Если вы не поможете им, они не поверят, что у вас нет времени или вы не нуждаетесь в деньгах, а подумают, что ваш род дошел до такого состояния, что даже подобную мелочь вы не можете

сделать.

Слова монахини задели Фын-цзе:

– Пусть меня ждет какое угодно возмездие после смерти! Если я сказала – сделаю, значит сделаю. Скажи им только, чтобы принесли три тысячи лян серебра.

– Очень хорошо! – воскликнула старая монахиня, услышав слова Фын-цзе. – Все будет сделано!..

– Но не думай, что я помогаю им из-за денег! – предупредила Фын-цзе. – Эти три тысячи лян серебра потребуются на разъезды слуг, которых я буду посылать. Мне ни гроша не надо. Если даже у меня самой потребуют тридцать тысяч лян, я сию же минуту выложу!

– В таком случае окажите милость, госпожа! – снова стала молить старая монахиня.

– Чего ты так торопишься? Разве не видишь, как я занята? Ведь нигде не могут обойтись без меня! – воскликнула Фын-цзе, а затем, обращаясь к монахине, добавила: – Не беспокойся, уж если я обещала, так все устрою!

– Конечно, конечно, – согласилась монахиня. – Если бы это пустяковое дело доверить кому-нибудь другому, он бы с ног сбился! А вы, сколько на вас дел ни взваливают, со всем справляетесь! Ведь пословица гласит: «Способный всегда много трудится». Старая госпожа видит, что у вас такие способности, и все поручает вам, а вам нужно позаботиться и о своем здоровье.

Ее льстивые речи нравились Фын-цзе, и она, невзирая на усталость, стремилась продолжить разговор.

Между тем Цинь Чжун, воспользовавшись темнотой, отправился искать Чжи-нэн. Войдя во внутренние покои, он увидел молодую монахиню, которая совершенно одна мыла чайную посуду. Цинь Чжун привлек ее к себе и поцеловал.

– Что ты делаешь? – испуганно воскликнула Чжи-нэн и хотела закричать.

– Милая сестрица, как ты мучаешь меня! – воскликнул Цинь Чжун. – Если ты сейчас не согласишься, я умру на этом месте!

– Я соглашусь только при условии, если ты избавишь меня от этой тюрьмы и уведешь от этих людей, – возразила Чжи-нэн.

– Это сделать очень легко! – заявил Цинь Чжун. – Но только если вода далеко, нельзя утолить жажду!

С этими словами он погасил светильник, и комната погрузилась в мрак. Тогда он обнял Чжи-нэн и повалил на кан. Чжи-нэн пробовала сопротивляться, но это оказалось бесполезным. Кричать было неудобно, и как-то получилось, что нижняя одежда с нее спала. Но в тот самый момент, когда Цинь Чжун, как говорится, «вошел в порт», кто-то подкрался сзади и молча навалился на них. Они обомлели от страха. Но тут послышался смешок, и они узнали голос Бао-юя.

Цинь Чжун вскочил и недовольным тоном произнес:

– Как это называется?

– Если ты не удовлетворишь мое желание, я подниму скандал! – заявил Бао-юй.

Сгорая от стыда, Чжи-нэн незаметно выскользнула из комнаты. Бао-юй потащил за собой Цинь Чжуна.

– Ты еще упрямишься? – спрашивал он.

– Дорогой брат, только не шуми, – умолял Цинь Чжун, – я сделаю все, что ты захочешь.

– Молчи, – сказал Бао-юй, – ляжем спать, тогда я рассчитаюсь с тобой!

Вскоре Фын-цзе разделась и собралась спать. Бао-юй и Цинь Чжун в это время находились в передней. Для них женщины постелили на полу матрацы.

Фын-цзе опасалась, как бы не потерялась «яшма, в которую вселилась душа», поэтому, дождавшись, пока Бао-юй уснул, она приказала забрать у него яшму и положить к себе под подушку.

О том, как Бао-юй рассчитывался с Цинь Чжуном, нам точно неизвестно, и сами мы не видели, поэтому не будем заниматься измышлениями.

Между тем на следующее утро матушка Цзя и госпожа Ван прислали людей с наказом Бао-юю потеплее одеваться, и если он ничем особенным не занят, возвращаться домой. Но разве Бао-юй мог согласиться? Да и Цинь Чжун, который привязался к Чжи-нэн, всячески побуждал Бао-юя упросить Фын-цзе оставить их здесь еще на день. Фын-цзе подумала, что есть кое-какие мелкие дела, и решила немного задержаться, несмотря на то что все похоронные церемонии были уже окончены. Ей хотелось, чтобы Цзя Чжэнь остался всем доволен, кроме того, нужно было закончить дело, о котором просила Цзин-сюй, да и хотелось угодить Бао-юю.

– Я свои дела окончила, – сказала она Бао-юю. – Если ты задержишься здесь, только доставишь мне лишние хлопоты. Завтра необходимо уехать.

– Только один день, – упрашивал ее Бао-юй, – завтра я непременно уеду.

Таким образом, они остались в монастыре еще на одну ночь.

Фын-цзе осторожно разъяснила Лай Вану просьбу старой монахини, Лай Ван сразу смекнул, в чем дело, тотчас отправился в город, нашел там стряпчего, который составил письмо, а затем якобы по поручению Цзя Ляня отвез его в Чанъань. Расстояние до Чанъани не превышало ста ли; таким образом, через два дня дело было улажено.

Генерал-губернатор Чанъани Юнь Гуан долгое время пользовался милостями рода Цзя, поэтому без промедления исполнил все, о чем его просили. О том, как Лай Ван получил от него ответное письмо и как он вернулся к Фын-цзе, мы рассказывать не станем.

Фын-цзе прожила в монастыре еще один день, потом распрощалась со старой монахиней, приказав ей через три дня прийти во дворец Жунго за ответом.

Незачем подробно рассказывать, как Цинь Чжуну тяжело было расстаться с Чжи-нэн, с которой он тайно встречался.

Фын-цзе еще раз побывала в «кумирне Железного порога» и осмотрела, все ли там в порядке. Бао-чжу решительно заявила, что останется здесь и не вернется домой, и Цзя Чжэню пришлось послать другую девушку сопровождать Фын-цзе.

О том, что произошло впоследствии, вы узнаете из следующей главы.

Глава шестнадцатая, повествующая о том, как Цзя Юань-чунь была избрана во Дворец Больших Стилистов и как в молодые годы Цинь Чжун ушел в иной мир