Сон в красном тереме. Том 2
Шрифт:
В первое время после его приезда мелкие чиновники действительно его побаивались, всеми способами старались выслужиться перед ним, но со стороны Цзя Чжэна встречали полное равнодушие.
Что касается людей, приехавших с Цзя Чжэном из столицы, то они, не имея в столице никаких доходов, насилу дождались, пока их господина назначат на должность в провинции, надеясь, что им тоже удастся разбогатеть. Поэтому перед отъездом они, не стесняясь, делали долги, чтобы приобрести себе одежду и выглядеть поприличнее, ибо рассчитывали без труда возвратить взятые
«Если так пойдет и дальше, то через полмесяца нам придется закладывать свою одежду. А что будет, когда настанет время рассчитываться с долгами? Перед нами горы серебра, а нам в руки ничего не попадает».
Чиновники, приехавшие с Цзя Чжэном, тоже роптали:
– Здешним господам не пришлось тратить своих собственных денег, а мы оказались в дураках! Мы растратились, чтобы добиться протекции, а прошло уже больше месяца, и мы не получили ни копейки! Видимо, служа с таким начальником, мы даже своих денег не вернем! Придется пойти к нему и попросить, чтобы он нас отпустил.
На следующий день они собрались и все вместе явились к Цзя Чжэну с просьбой, чтобы он их отпустил. Не понимая, в чем дело, Цзя Чжэн только сказал:
– Вы же сами изъявили желание ехать сюда, а теперь заявляете, что хотите уйти! Впрочем, если вам здесь не нравится, поступайте как угодно!
Недовольные слуги ушли. Осталось лишь несколько человек, приехавших с Цзя Чжэном из дому; они стали советоваться между собой.
– Те, которым можно было уйти, – ушли. Но нам уходить нельзя, нужно что-то придумывать.
Среди них был один наиболее находчивый, которого звали Ли Ши-эр.
– Эх вы, жалкие твари! – сказал он. – Чего испугались? Пока здесь находились эти, с позволения сказать, «старшие», стараться было бесполезно. А сейчас, когда они сбежали, увидите, на что я способен! Не будь я Ли Ши-эр, если не заставлю господина поступать по-моему! Лучше и вы соберите денег да уезжайте домой; если не хотите слушаться, пеняйте на себя – с вами-то я сумею справиться!
– Добрый господин Ши-эр! – воскликнули слуги. – Хозяин тебе верит, и если мы лишимся твоего покровительства, пожалуй, на самом деле передохнем с голоду!
– Но смотрите, когда я добьюсь своего и к нам потекут деньги, – предупредил Ли Ши-эр, – не вздумайте роптать, что я присваиваю себе большую долю, не то нам всем несдобровать!
– Не беспокойся! – заверили его. – Если даже нам мало перепадет, все равно это лучше, чем проживать свои собственные деньги!
Как раз в то время, когда они разговаривали, пришел писец из житниц искать второго господина Чжоу. Ли Ши-эр, сидевший на стуле, при его появлении гордо выпрямился, закинул ногу за ногу и спросил:
– А зачем он тебе?
Писец встал навытяжку и, почтительно опустив руки, произнес:
– Наш начальник лишь месяц, как вступил в должность, но правители округов и уездов уже узнали, что он слишком строг, не осмеливаются открывать житниц и боятся об этом ему сообщать. Господа, скажите, что мы будем делать, если вовремя не соберем хлебный налог и сорвем перевозки хлеба?
– Не говори глупостей, – прервал его Ли Ши-эр. – Наш господин сам знает, что делает: как он говорит, так и должно быть. Он недавно хотел послать бумаги, чтобы поторопить задержавшихся с доставкой хлеба, но я попросил его повременить. Однако зачем понадобился тебе второй господин Чжоу?
– Говоря откровенно, мне хотелось у него узнать, разослали ли уже эти бумаги, – признался писец. – Больше никаких дел у меня нет.
– Вздор! – вспылил Ли Ши-эр. – Я же тебе только что говорил об этих бумагах, а ты не веришь и твердишь свое! Смотри, если ты вздумал мошенничать, я скажу начальнику, чтоб он велел отколотить тебя и выгнать!
– Три поколения нашей семьи служили в этом ямыне, – возразил писец. – Меня все здесь уважают, в доме у меня достаток, и я могу служить начальнику честно и добросовестно, не так, как другие, у которых нечего есть и которые вынуждены воровать!.. Честь имею кланяться! – насмешливо добавил он и направился к выходу.
– Неужели вы не понимаете шуток?! – вставая со стула, произнес Ли Ши-эр. – Я пошутил, а вы рассердились!
– Мне незачем сердиться. Но если я буду продолжать, это может запятнать ваше доброе имя, – заметил писец.
– Как ваша почтенная фамилия? – спросил Ли Ши-эр, взяв писца за руку.
– Моя фамилия Чжань, а имя Хуэй, – отвечал тот. – В молодости мне, как и вам, пришлось жить несколько лет в столице.
– Господин Чжань, – сказал Ли Ши-эр, – я давно слышал ваше имя. Ведь все мы братья. Если у вас есть какие-нибудь дела, приходите вечером, поговорим!
– Вы деловой человек, господин Ли Ши-эр! – воскликнул писец. – Вы так меня разыграли, что я растерялся!
Все, смеясь, разошлись. А вечером писец пришел к Ли Ши-эру, и они о чем-то шушукались до самой полуночи.
На следующий день Ли Ши-эр решил испытать Цзя Чжэна, но добился лишь того, что тот его обругал.
Через день Цзя Чжэну нужно было делать визиты. Цзя Чжэн приказал Ли Ши-эру позвать слуг. Прошло довольно длительное время, но никто не появлялся. Насилу удалось разыскать слугу, который должен был бить в барабан при выезде начальника.
Цзя Чжэн медленными шагами вышел из своих жилых покоев и увидел, что из служителей ямыня, которые должны были следовать перед его паланкином и расчищать дорогу, пришел только один. Даже не допытываясь, что случилось, Цзя Чжэн спустился с крыльца, занял место в паланкине и стал ждать носильщиков. Прошло довольно много времени, прежде чем они собрались, подняли паланкин и вынесли его за ворота ямыня. При выезде начальника раздался всего один выстрел из пушки. А из музыкантов лишь один бил в барабан, да еще один играл на трубе.