Сон в красном тереме. Том 2
Шрифт:
– Какие у меня могут быть чувства, – возразила душа Юань-ян, – они чужды мне!
– Ты ничего не понимаешь. В бренном мире под словом «чувство» люди понимают лишь похотливость и разврат, подразумевая под этим плотскую любовь. Они не представляют себе, что радость и гнев, горе и блаженство, являющиеся свойством некоторых человеческих натур, тоже относятся к чувствам! Что же касается моих чувств к тебе, то они еще не проявились, они скрыты в завязи плода на донышке цветка. Но если они изольются, то станут
Поняв мысль Кэ-цин, душа Юань-ян кивнула и последовала за нею.
Между тем Ху-по, попрощавшись с покойницей и услышав, что госпожа Син и госпожа Ван собираются выделять людей для присмотра за домом, захотела спросить Юань-ян, собирается ли она завтра сопровождать гроб, и отправилась ее искать. Но в комнатах матушки Цзя ее не оказалось, и Ху-по решила посмотреть в боковой комнате.
Дверь комнаты оказалась запертой; тогда девушка заглянула в щель и при свете мерцающей лампы увидела какие-то тени. Хотя в комнате не слышно было никакого движения, Ху-по испуганно убежала, недоумевая: «Куда девалась эта плутовка?»
Столкнувшись с Чжэнь-чжу, она спросила:
– Ты, случайно, не видела сестру Юань-ян?
– Я сама ее ищу, – ответила девушка, – госпожа зовет ее. Наверное, она спит в боковой комнате.
– Я только что там была, – сказала Ху-по. – В комнату я не входила – там темно и страшно, лампа еле горит, так как нагар снять некому. Давай вместе посмотрим – может быть, она действительно там!
Девушки прошли в боковую комнату. Как только нагар с лампы был снят и свет озарил комнату, раздалось восклицание Чжэнь-чжу:
– Кто-то бросил скамейку! Я чуть не упала!
С этими словами девушка подняла глаза и в ужасе отпрянула назад, едва не сбив с ног Ху-по. Когда та увидела, что напугало Чжэнь-чжу, она дико закричала и хотела бежать, но ноги отказывались повиноваться. Собрались люди, поднялась суматоха. О случившемся поспешили сообщить госпоже Син и госпоже Ван. Госпожа Ван, Бао-чай и другие с рыданиями прибежали посмотреть на девушку.
– Не думала я, что у Юань-ян такой решительный и твердый характер! – сокрушалась госпожа Син. – Скорее велите доложить господину Цзя Чжэну!
Бао-юй, услышав эту страшную новость, испуганно таращил глаза и молчал.
Си-жэнь стала дергать его за руку:
– Если хочется плакать – плачь, только не заходись!..
Бао-юй передохнул и разразился безудержными рыданиями.
«Как прекрасна была Юань-ян! – думал он. – И надо же было ей умереть такой смертью! Поистине, чудеса творятся с нашими девушками! И все-таки они уходят в мир блаженства. А мы, мужчины? Можем ли мы сравниться с ними, хотя тоже приходимся сыновьями и внуками старой госпоже?»
Неожиданно печаль Бао-юя сменилась радостью.
Заметив, что Бао-юй с громкими рыданиями бросился вон из комнаты, Бао-чай выскользнула следом за ним, но тут, к своему удивлению, увидела, что Бао-юй смеется.
– Плохо дело! – стали жаловаться ей Си-жэнь и другие служанки. – Он опять сошел с ума.
– Ничего! – успокоила их Бао-чай. – Ему просто пришла в голову какая-то мысль.
Бао-юй услышал слова жены и обрадовался.
«Она одна знает, что у меня на душе! – подумал он. – А другие разве могут меня понять?!»
Тут появился Цзя Чжэн. Он был искренне огорчен смертью Юань-ян и, вздыхая, восклицал:
– Милое дитя! Не напрасно любила тебя старая госпожа!
Вызвав Цзя Ляня, он приказал ему нынешней же ночью где угодно достать гроб, положить в него тело Юань-ян, чтобы похоронить вместе с матушкой Цзя, выполнив тем самым последнее желание девушки. Когда Цзя Лянь вышел, он приказал вынуть Юань-ян из петли и временно положить во внутренней комнате.
Пин-эр, узнав о самоубийстве Юань-ян, пришла, чтобы вместе с Си-жэнь и другими служанками оплакивать ее.
Цзы-цзюань в это время думала о своей судьбе и раскаивалась, что не покончила с собой, когда умерла барышня Линь Дай-юй – тогда она исполнила бы свой долг служанки по отношению к госпоже и отблагодарила бы ее за милости. Она жила у Бао-юя, и хотя он обращался с ней ласково, ей не было легче. Думая обо всем этом, Цзы-цзюань рыдала горестнее других.
Госпожа Ван вызвала жену старшего брата Юань-ян, приказала ей распоряжаться церемонией положения в гроб тела покойной, а затем, посоветовавшись с госпожой Син, подарила жене брата Юань-ян сто лян серебра и вещи, принадлежавшие девушке.
Женщина, очень довольная подарками, с благодарностью кланялась госпоже Ван, а выйдя от нее, стала до небес превозносить Юань-ян:
– Какой решительной оказалась моя невестка! Вот повезло ей! И прославиться сумела, и добилась, чтобы ей устроили почетные похороны!
– Как тебе не стыдно, а еще родственница! – возмутилась женщина, слышавшая ее слова. – Продала мертвую невестку за сто лян серебра и радуешься! Представляю, что было бы с тобой, если б тебе удалось продать ее живой старшему господину Цзя Шэ и получить побольше.
Эти слова укололи жену брата Юань-ян в самое сердце, она смутилась, покраснела и поспешила скрыться.
Дойдя до ворот, она столкнулась с Линь Чжи-сяо, за которым следовали слуги, несущие гроб для Юань-ян. Женщина вместе с ними возвратилась в дом, чтобы помочь положить покойницу в гроб, и проливала крокодиловы слезы.
Желая оказать последние почести девушке, которая из чувства преданности своей госпоже пожертвовала жизнью, Цзя Чжэн потребовал курительных свечей, зажег три из них перед гробом и, совершив полагающиеся поклоны, произнес: