Сон в Нефритовом павильоне
Шрифт:
Ян говорил, и слезы катились из его глаз и падали на ворот халата. Приближенные императора были потрясены смелостью Яна, многие плакали.
Сын Неба обиженно произнес:
— Пусть вы хороши, как Гао-яо, Ци, Хоу-цзи и Се-и, но почему сравниваете нас с императорами Мин-хуаном и Хоу-чжу, погубившими свои царства?
Князь отвечает:
— А почему под наплывом минутного гнева вы отвергаете своих верных подданных? Император Шунь был добр, но Гао-яо открыл ему глаза на происки Дань Чжу. [263] Гао-цзу [264] был мудр, но смелые речи Суй Чана помогли ему разоблачить козни Цзе [265]
263
Дань Чжу — недостойный сын легендарного правителя Яо, который уступил свое место не ему, а Шуню.
264
Гао-цзу — посмертное имя основателей ряда династий; обычно имеется в виду ханьский Гао-цзу — Лю Бан (правил в 206–194 гг. до н. э.).
265
Цзе (XVI в. до н. э.) — последний правитель периода Ся; его имя стало синонимом жестокости.
266
Чжоу (XI в. до н. э.) — Чжоу Синь, последний правитель династии Шан-Инь, известен своим распутством и жестокостью.
Сын Неба продолжает свое:
— Не понимаем, что содеяли мы, чтобы нас можно было сравнить с Мин-хуаном и Хоу-чжу?
— Если правитель творит добро, он поступает, как Я о, Шунь, У-ван и Тан-ван, если же он не творит добра, он становится похож на Мин-хуана и Хоу-чжу. Все в руках правителя! Я поступил недостойно, приравняв ваше величество к двум плохим государям, но кто мешает вам проявить достоинства хороших? Я не могу льстиво ставить вас в один ряд с Яо, Шунем, У-ваном и Тан-ваном, если ваши ошибки напоминают мне о Мин-хуане и Хоу-чжу. Умоляю ваше величество вершить добрые дела и прогнать от себя льстецов!
Все время, пока Ян говорил, император ерзал, сжимал и разжимал пальцы, наконец, оттолкнул от себя столик и выкрикнул:
— Придворные разделились на партии, между ними разгорелась распря. Вы считаете нужным, чтобы я разогнал Мутную партию?
Князь сложил на груди ладони и поклонился.
— Напрасно вы полагаете, что преданный подданный может оказаться в противном вашим интересам лагере, иначе — осмелится участвовать в действиях партии, выступающей против государя, или решится оспаривать власть государя. Причина ваших сомнений — клевета на честных подданных! Прошу вас уничтожить клеветников и восстановить мир и порядок в стране и при дворе!
Император ударил кулаком по подлокотнику трона и грозным голосом вопросил, кого князь называет клеветниками.
Ян ответил:
— Вы назначили меня на высокую должность, и я не вправе скрытничать! Ваш враг — это сановник Лу Цзюнь! Он был обласкан прежним государем, не обошли его милостью и вы, он достиг почтенного возраста и почетного положения, но всего этого ему мало. Вот почему он беззастенчиво льстит, пытается музыкой отвлечь вас от важнейших занятий, распускает слухи о том, что вы готовы возглавить Мутную партию, хочет, прикрываясь вашим именем, прибрать к рукам весь двор. Если вы не устраните этого лицемера, скоро ни один достойный муж не согласится служить вам.
Говоря свою речь, князь с гневом поглядывал на Лу Цзюня, сидевшего неподалеку. Хотя хитрый придворный был не из трусливых, от страха его пробирала дрожь, и спина покрылась холодным потом. Он не выдержал и, умоляюще сложив ладони, начал просить государя быть справедливым.
— Итак, вы угрожаете? — сурово спросил император Яна. — Чего вы добиваетесь своими речами?
Голос Сына Неба напоминал раскаты грома — павильон задрожал, будто бумажный домик. Чиновники пугливо переглянулись — сейчас на князя обрушится страшный гнев государя! Князь поклонился и спокойно ответил:
— Я никогда не посмел бы угрожать вам. Это не угрозы — это слезы отчаяния! Говорят, если рядом с отцом нет любящего, честного сына, он легко становится несправедливым, а если у юноши нет заступника, то его жизни угрожает опасность. Вы обольщаетесь мыслью об отсутствии у вас врагов и предаетесь изнеживающим развлечениям в Фениксе. Но у меня такой склад, что я не могу уйти, не доделав намеченного. Я люблю жизнь, не хочу умереть, но если я уйду, не высказав до конца своих предостережений, то все начнут смеяться надо мной и говорить: «Позор Яньскому князю! Вроде смелый, умный человек, а смерти испугался и решил от страха смотреть на упущения государя так, как жители государства Юэ смотрели на страну Цинь». Выйду на улицу, а прохожие начнут показывать на меня пальцами и говорить: «Сын Неба совершил оплошность, а его приближенный не осмелился сказать ему об этом. А если из-за этой трусости произойдет беда, разве сможет государь в будущем верить своим слугам?» Вернусь домой, меня встретят скорбные родители, опечаленные тем, что я плохо служу своему государю. Явлюсь во дворец, а чиновники будут избегать смотреть на меня, потому что я не исполнил своего долга, хотя и занимал высокое положение возле императора. Почему ваше величество относится сейчас ко мне чуть ли не как к разбойнику? Стоит вам проявить мудрость, покинуть музыкальный павильон и вновь приступить к государственным делам, разогнать музыкантов и строго наказать хитрых корыстолюбцев — в стране воцарится радость, все жители в один голос скажут: «Мудр наш государь! Солнце и луна рассеяли облака на небесах, вновь сияют их лучи над миром! Добр наш император! Да будет с ним милость Неба, да укрепит его мощь!» Вы снова станете для подданных хорошим правителем, ум ваш прославит вся страна, разумными и честными благодаря вам станут и ваши министры. На что направлены мои угрозы, как не на это? Чего еще я могу добиться?
Ян говорил, не замечая, что по щекам его бегут слезы. А Сын Неба вскочил и молча выбежал во внутренние покои павильона. Придворные в ужасе последовали за ним.
Делать было нечего! Князь встал с колен и вышел в приемную. А в это время император собственноручно начертал указ:
«Мы правим бездарно, мы ведем страну к гибели, мы совершили большие ошибки — на этом настаивает Яньский князь, утверждая одновременно, что предан престолу. Сослать правого министра Ян Чан-цюя в Юньнань».
Кто-то из присутствующих говорит:
— Но ведь сперва по закону требуется лишить опального вельможу всех чинов и званий.
— Не обязательно бездарному правителю действовать по закону. Я приказываю сослать князя! Имперскому ревизору Хань Ин-вэню повелеваю отправить его в ссылку! — кричит, не помня себя от гнева, император.
Вдруг раздается мужественный голос:
— Князь Ян Чан-цюй — преданнейший из преданных! Можно ли, ваше величество, наказывать так верного слугу?
Все головы повернулись к говорившему — кто же набрался духу возразить Сыну Неба? Это — храбрый воин Лэй Тянь-фэн.
— Какой наглец посмел перечить мне? — опешил император. — Гнать его из дворца!
Стража схватила старого воина и поволокла к выходу, но тот двумя руками ухватился за перила и продолжал кричать:
— Яньский князь — опора государства! Ваше величество собирается управлять страной, лишив ее опоры! Это погибельно для отчизны!
Не помня себя от ярости, император схватил какую-то тяжелую безделушку и швырнул ее с воплем:
— Рубите ему голову!
Безделушка угодила прямо в лоб Лэй Тянь-фэну, кровь залила ему лицо, но старый воин не замолчал.
— Изрежьте меня на части, переломайте все кости — лучше умереть, чем допустить расправу с Яньским князем! Он молод, но самый преданный слуга трона, умнейший деятель государства. Он сама честность, само бескорыстие! В глухой Юньнани он погибнет без пользы! Не удаляйте его от себя, вы не простите себе этой ошибки!
Сын Неба опять закричал, чтобы ослушнику отрубили голову. Стража навалилась, перила рухнули, воин не умолкал.
— Я сохранил голову в тяжких сражениях, но с радостью сложу ее за Яньского князя! Казните меня, но не трогайте князя, я готов отдать за него жизнь!