Сон в руку
Шрифт:
– Что? Что он сказал?
– Катя нервно дергала кузину за рукав.
– Э-э-э... М-м-м...
– Даша мычала, пытаясь понять, каким образом можно совершить такое злодеяние, а главное, кто на подобное вообще способен. Э-этот человек говорит, что кто-то из наших убил лошадь...
– Убил лошадь...
– как эхо, повторила Катя.
– Но... зачем?!
Из-за угла вынырнул Полетаев:
– Что, опять кого-то убили? Ну, Дарья Николаевна, на этот раз вы бьете все рекорды. Боюсь, вас все-таки арестуют. Кого на этот раз?
– Лошадь.
–
– Лошадь? В каком смысле?
– Не дождавшись ответа, подполковник сам обратился к ковбою: - Что здесь произошло?
Молодой человек принялся старательно разъяснять:
– Ваши друзья, вернее, тот пан, ну, который лягнул лошадь, он поехал к лесу, а потом решил искупаться.
– Ковбой задумался.
– А там ведь не пруд, болото... Кто ж в болоте купается?
– Господи, - Даша осенила себя крестом.
– Катька, это... хана Виктору Семеновичу. Утонул он. В болоте. Судя по всему, вместе с лошадью.
Даша ожидала от кузины какой угодно реакции, но только не той, которая последовала. Катя засмеялась. Тоненько-тоненько. А потом вдруг громко икнула и снова начала смеяться. Так она то смеялась, то икала до тех пор, пока Полетаев не ударил ее по щеке. Катя моментально перестала икать и расплакалась.
Даша стянула с головы каскетку и прижала ее к груди.
– А тело того пана... его уже не удастся достать?
– тихо спросила она. Ковбой удивился:
– Откуда?
– Из трясины...
– Езус Мария!
– юноша даже испугался.
– Что вы такое говорите! Он жив. Если бы пан утонул, мы бы понесли такие убытки... Кто бы тогда нам за лошадь заплатил?
Даша с Полетаевым переглянулись. И тут уже она покатилась со смеху.
Катя, решив, что у сестры тоже началась истерика, с силой шлепнула ее по щеке. Даша, разумеется, перестала смеяться и немедленно заверещала:
– Ты что, обалдела? Что я тебе сделала?
– Я хотела тебя успокоить...
– Иди лучше успокаивай своего свекра - он теперь будет оплачивать убытки.
– Так он жив?
– удивилась Катя. Надо заметить, что особой радости в ее голосе не прозвучало.
Полетаев подтвердил:
– К великому несчастью, Виктор Семенович жив. Разумеется, к его великому несчастью.
– А кто же тогда умер?
– Из людей, слава богу, никто. Засосало лошадь. Теперь ваш свекор будет за нее расплачиваться.
Катя несколько секунд переваривала сказанное, а потом, присев рядом с сестрой, расхохоталась. Вскоре обе женщины просто заливались смехом.
– Ой, я... не могу...
– веселилась Катя, - представляю, какое у Виктора Семеновича будет лицо, когда ему принесут счет...
Даша вытирала слезы:
– Спорим, им не удастся получить ни копейки. А то еще и самим заплатить придется!
2
Даша оказалась не слишком далека от истины, предположив, что Виктор Семенович постарается уйти от ответственности. Когда женщины осторожно приоткрыли дверь и заглянули к нему в номер, заслуженный турист лежал на кровати, а рядом восседал его сын и какой-то субъект.
– ...Так вы утверждать, что кунь был бешеный?
– вопрошал незнакомец и что-то быстро чиркал в блокноте.
– Совершенно бешеный! Просто дальше некуда. Да у него пена с губ капала, спросите кого хотите! Я вот что думаю, - Виктор Семенович понизил голос, - они, хозяева то есть, прекрасно знали о его болезни, но решили найти козла отпущения...
– Вы утверждать, что они хотели менять кунь на козел?
– субъект перестал писать и вопросительно посмотрел на лежащего.
– Да нет! Это... это просто оборот такой. Не придавайте значения... Я хотел сказать, что кунь был совсем плохой, дохлый, понимаете? Ферштеен? А я, - он постучал себя костлявым пальцем в грудь, - должен был за куня платить. Как будто он живой, здоровый.
– Виктор Семенович приподнял обе руки и согнул их в локте, делая вид, что играет мускулами.
– Здоровый. Ферштеен? Я не хотеть платить за мертвый кунь, я хотеть, чтобы мне платить за мой травма. Физический и моральный. You must ферштеен me. Understand? [Вы должны меня понять. Понимаете? (англ.)]
Даша тихо прикрыла дверь.
– Тяжелый случай. Хотя...
– Она почесала рыжий затылок.
– Немного удачи, и вы уедете отсюда богатыми людьми. Ладно, надо узнать, что с остальными. Кто там еще хочет полцарства за куня...
3
Прохазку они нашли быстро. Пан Ярослав готовился отобедать. Причем "готовился" - слабо сказано. В предвкушении жарящегося на открытом огне гуся размером с поросенка толстяк намазывал огромные ломти хлеба топленым салом с кусочками репчатого лука, черпая это чудо гастрономии из стоящего перед ним пузатого глиняного бочонка.
– Разминаетесь?
– Даша присела рядом.
– Ну и вонища... Фу!..
– Что вы понимаете в еде? Это лучшая закуска в мире, - сказал Прохазка, не обратив никакого внимания на грубость подчиненной.
– Если печень выдержит. Послушайте, вы в курсе, что случилось со старым паном?
Бородач кивнул:
– Как же, как же... Такое несчастье!
Отщипнув хлебную корку, Даша сунула ее в рот.
– Нашли кого жалеть! Сам виноват...
Прохазка так удивился, что даже перестал жевать.
– А что же он мог сделать? Конь - животное подневольное. Откуда ему знать, что всадник того...
– Он покрутил ножом у виска.
Даша рассмеялась:
– Так вы лошадь пожалели!
– А кого еще? Ведь не этого старого сумасшедшего... Это ж надо полезть на болота! Ездить не умеет, только животное мучает...
Вздыхая и качая головой, пан Ярослав принял от подошедшего официанта огромное блюдо с гусенком и соответствующим гарниром. Там была капуста двух видов, маринованная свекла, морковочка со сметаной, пикули, пропеченная до золотисто-коричневой корочки картошка, горошек, спаржа и прочая и прочая.