Сон в руку
Шрифт:
Катя бросила на вдовца сердитый взгляд:
– Николай, я бы попросила вас следить за свой речью. Здесь все-таки дети.
Ример саркастически рассмеялся:
– Ха-ха! Дети... Да вы знаете, как сегодня эти, с позволения сказать, дети обозвали мою тетку? Нет? Счастье, что она не настолько хорошо знает русский. Лично я значение этого слова впервые лет в пятнадцать узнал.
– Так, может, и они не знают, - вступилась за племянников Даша. Говорить говорят, а смысла еще не понимают...
– Не боись, уже понимают.
–
– Я им сразу же объяснил во всех подробностях. Чтобы больше не повторяли.
Катя побледнела:
– Да кто вам дал...
– Подождите, Екатерина Юрьевна, я не понял, - перебил ее Полетаев, вы решили что-то с лодками или нет? Время-то идет... Чехия не Санкт-Петербург, здесь белых ночей не бывает.
– А что тут решать, - вмешалась Даша, - пока мы научимся хотя бы стоять на воде не переворачиваясь, пройдет дня два. Это абсурд.
– Тогда надо брать рафт, - провозгласил Деланян.
– Где его здесь взять-то?
– удивился Гоша.
– Его и в Москве уже давно не видно. Или ты в иносказательном плане, в смысле "микроавтобус"...
– Угу, в иносказательном, - закавказские глаза были полны осуждения, в смысле "большая надувная лодка".
– Артур Рафаилович имел в виду рафт. Не "РАФ", - пояснил Полетаев. Надувная лодка для экстремального спуска по быстрым рекам. Отличная вещь! Главное, не перевернуться, иначе о дно можно стереть нос.
– Он выразительно посмотрел на Деланяна.
Армянин начал раздувать перья, как замерзший филин на ветру. Катя схватилась за сердце:
– Да что вы такое говорите! Совсем с ума сошли... Значит, так, вы можете отправляться хоть на надувном матрасе, а я с детьми спокойно доеду на поезде.
– Она зашагала к резвившимся неподалеку близняшкам.
– Все ясно, - подытожил дискуссию Полетаев.
– Я иду сдавать машину. И, заметив немой вопрос в глазах окружающих, пояснил: - Надоело ощущать себя привокзальным таксистом. Полчаса еду, а потом сижу и еще час жду вашего прибытия. Меня уже тошнит от вокзальных ресторанов. Хочу стать ближе к народу.
Ример покивал:
– Как бы не так. Боитесь пани Рыжика в поезде одну, без присмотра, оставлять. Да и то верно: от Азазелло скоро прикуривать можно будет...
Даша пнула его ногой:
– Николай, вы просто нонконформист какой-то!
С отказом Полетаева от машины положение усложнилось: появились лишние руки, но одновременно с этим и те самые тяжелые рюкзаки и мотоциклы, которые до этого эфэсбэшник возил в своем багажнике.
– Боже, что мы будем со всем этим делать?
– тихонько простонала Катя.
– Одну минутку, - сказал Артур и исчез.
Через некоторое время он вернулся в сопровождении двух дюжих молодцов, которые вскинули лишние вещички на плечи и, не говоря ни слова, унесли их в даль.
– Вот и все, а вы боялись, - заявил Артур, довольно потирая ладони.
– Ты их продал?
– робко предположила Катя.
– Дети будут расстроены, да и Виктор Семенович...
– Катерина! Что за дурацкие мысли приходят в твою прелестную голову? оскорбился Деланян.
– Нет, конечно. Я просто попросил отвезти их в ту гостиницу, где мы остановимся...
– А... разве нельзя было договориться, чтобы и нас туда?
– еще более робко поинтересовалась Катя.
Артур заморгал длинными густыми ресницами. Потом он открыл рот для ответа, но Даша опередила его:
– Ты забыла? Мы должны триста тридцать три километра пройти пешком. Раз не получилось до посещения преподобной Агнешки, так почему бы не сделать это после?
Полетаев, вопреки обыкновению, ничего не сказал.
2
Последний поезд побил все рекорды. Он состоял всего из одного вагона и локомотива. Кроме них и машиниста, в поезде никого не было, поэтому путешественники, истосковавшиеся по родным просторам, затянули какую-то бесконечную песню. Слова и мелодия были народными и у каждого свои. Прохазка клевал носом, тетка Римера невпопад подпевала, а присоседившийся к ней Виктор Семенович беспокойно разглядывал при этом карту.
– А гостиница-то километрах в трех будет от станции, - пробормотал он и потер бок, до сих пор слегка побаливавший от падения с сосны.
– Да что же, мы трех километров не осилим?!
– рассмеялась честная компания, вскрывая очередную бутылку пива.
– Так ведь темнеет...
– Расслабьтесь, - зевнула Даша, которую уже одолевала дрема, - самые слабые доедут на такси, в Чехии их на каждой станции штук по сто стоит, а остальные налегке по свежему воздуху пройдутся, заодно и аппетит нагуляют.
– Да я бы и без всякой прогулки...
– вздохнул Прохазка и внимательно посмотрел на последнюю шпикачку, которую приготовился съесть Виктор Семенович. Заметив его хищный взгляд, заслуженный турист отвернулся и запихнул сардельку в рот целиком. Видимо, он не сомневался, что толстяк не побрезгует попросить кусочек. В результате оба испытали самые скверные ощущения. У Виктора Семеновича злополучная шпикачка встала колом - он не мог ни жевать, ни глодать, а у Прохазки выделившийся желудочный сок вызвал изжогу. К счастью, поезд уже подходил к станции назначения.
3
Вокзал представлял собой одинокий домик в чистом поле с такой же одинокой скамейкой возле самых путей. Небольшой пятачок между скамейкой и домом освещал еще более одинокий фонарь. Вся остальная природа была погружена во мрак. Из мрака доносились приглушенные всхлипывания и зловещие гугуканья.
Крошечный кирпичный домик - вышеупомянутое здание вокзала - был так мал, что вопреки законам физики прекрасно просматривался со всех четырех сторон. Ни на одной из них не стояло не то что такси, даже велосипеда.