Сон в зимнюю ночь
Шрифт:
Чтобы освободить гнома, пришлось как следует потрудиться – Валера упаковал гроб на славу. Матерщинник оказался старичком, высотой с локоть, с зелёной бородой и почему-то в медицинском халате.
– А халат зачем? – не сдержавшись, спросил Денис.
– Чтобы мусора не доебались. Хуй ли ты вылупился? Пошкандыбали скорей отсюда, а то действительно пожар будет, – нервно озираясь, предложил гном.
Едва они покинули кабинет, как ложная память напомнила Денису, что любые разрушения ночью при участии страшил исчезают, поэтому волноваться не о чем и поэтому же взрослые не обращают
“Ну ладно разрушения, а если дети исчезают? Допустим, кого – нибудь съели?” – озадачился Денис. Ложная память ответила, что это вполне нормально и никого не шокирует. Если ребёнок пропал, то об этом быстро забывают. Пропадёт ребёнок, пропадёт свидетельство о рождении, медицинская карточка и дневник, ну а родители будут считать, что он просто надолго уехал к бабушке.
По коридору шли осторожно. Гном рассказывал о себе, но из-за матерных междометий понять его было трудно. Денис заметил ещё одну сломанную дверь, кабинет второго “Б” класса. Там кто-то стонал. Памятуя, что всё равно скоро прозвенит будильник, он решил полюбопытствовать и заглянул туда. За спиной гномик предупредительно заорал:
– Шухер! Звонарь идёт!
И бросился наутёк. Денис оглянулся. Из кабинета труда выбиралось нечто тёмное и высокое с длинными руками, а вместо головы у него был бронзовый колокол.
“Ого, такого топором не взять, – подумал Денис, оценив масштабы очередного страшилы, но решение проблемы нашёл очень быстро. Он снова заглянул в класс.
– Эй, – тихо позвал он. – Это у тебя багор в жопе?
– У-у-у-у… – жалобным голосом подтвердил кто-то.
– Спасибо.
Денис ловко выдернул багор из пострадавшего и метнул в Звонаря. Он попал прямо в колокол. Тяжёлый гулкий звон пронёсся по школе и в нём слились воедино звон будильника и крики оставшегося без багра страшилы. Ну подумаешь, резко выдернул. Дениса подбросило будто от ударной волны, закрутило, завертело и он неожиданно для себя снова очутился в туалете для мальчиков.
Теперь уже точно четвёртый сон.
Денис очумело поднялся с пола и на него сразу набросились с упрёками. Ага, все те же лица – Веня и Коля.
– Макаров, ты чумовоз! Ты дристофан и ссыкло! Мы тебя сколько ждать будем? – возмущался толстенький Веня.
– Действительно, мы тут уже от страха все унитазы обоссали. По нужде мог и тут сходить, – поддержал его худенький Колька.
– Или ты чё, девочка? Давай мы всем завтра расскажем, что ты в девчачий покакать бегаешь, – угрожал Веня, но тут уже Денис собрал все свои мысли в кучу и объяснил, что бегал не просто так, а искал гномика. Гномик приехал в школу в гробике на колёсиках, всё перепутал и нечаянно уехал в кабинет труда. И он его бегал выручать.
У школьников от удивления вытянулись лица.
– А чё это он в гробике? – не поверил Веня.
– А кто заклинание выдумал? В заклинании было про гробик? Было. Гробик вонял? Ещё как вонял, я лично его понюхал. А ругается он так, что уши в трубочку сворачиваются, – рассказал Денис.
– Блин. Заклинание я в пионерлагере подслушал, – расстроился Колька, – но я готов поклясться – он придёт. В пионерлагере получилось и тут получится.
– Пацаны: если не получится, завтра – нам всем трындец! Я ключи подделал, кастрюлю украл и свечи ещё. Это были бабкины свечи, она с ними в церковь шастает, – мрачно произнёс Веня.
Денис почувствовал себя виноватым и предложил ещё раз поискать гномика, но не успел он и шагу шагнуть, как гномик сам ворвался в туалет и, тяжело дыша, вцепился ему в штанину.
– Спасите! – пропищал он. – Там полный пиздец!
Денис нахмурился, он не понимал, что происходит, но Веня и Коля соображали быстрее. Веня быстренько захлопнул дверь и закрыл её на крючок, а Колька поднял кастрюлю. Под кастрюлей лежали словари: Даль, Ожегов и школьный словарь Лапатухина.
– Гномик, это тебе, – быстрым голосом сказал Колька. – Три словаря – три желания, у нас всё по-честному.
Гномик уставился на словари, сглотнул и потребовал.
– Два желания! Одно потратите на то, чтобы я вернулся домой. И давайте, по-быстрому: это чудище сейчас сюда явится.
– Какое чудище? Звонарь? – уточнил Денис.
– Да какой Звонарь нахуй? Он его уже грохнул. Бармаглот, Шиша, огненный мертвец – всех в капусту и сейчас он с топором сюда подбирается. Давайте свои желания, и расходимся, а то я ещё жить хочу, – неразборчиво произнёс гномик.
– Не боись, тут безопасно, – успокоил его Веня. – Страшилы всегда соблюдают правила ночи. В туалет никто не полезет. А вот из туалета, да запросто, но для того я свечи церковные принёс. Свет от свечей – отпугнёт любую нечисть.
“Какой наивный парнишка, – подумал Денис. – Ах, если бы это было так просто, но в реальности свет никогда не мешал нечисти творить злодеяния”.
– Нет, так не пойдёт, – принялся торговаться Колька. – Нас трое и желаний должно быть три. Завтра мы должны сдать контрольную по математике.
– Так и загадайте: одно на троих! – огрызнулся гномик. – Так и пожелайте – в пизду эту контрольную, вместе математичкой.
– А это далеко? – уточнил Колька. – А она точно оттуда не вернётся?
До Дениса дошло, что всё происходящее превращается в какой-то бред сумасшедшего и ему пришлось схватить гномика, и зажать ему рот, дабы тот не разболтал о неуместных подробностях того места, куда должна была отправиться учительница математики.
– Повежливее, тут вообще-то дети, – прошипел он гномику прямо в лицо и тот догадался, что ему сейчас просто открутят голову, если он вздумает пиздануть лишнего.
– Нам надо посовещаться, – почесывая подбородок, заявил Веня и обратился к Денису и Кольке. – Пацаны, вы чё думаете? Одно желание на контрольную, а второе на что? Что пожелаем?
– Может, велики? Орлёнок или Ласточку? – предложил Колька.
– Зачем нам они зимой? – возразил Веня. – Лучше конфет.
– Каких конфет? – рассеянно переспросил Денис.
– Шоколадных. Белочка, Мишка На севере, Театральные, а ещё жвачки. По мешку – каждому, – облизнулся Веня.
– Ага, куда мы их денем? Дома не спрячешь – родители найдут, – возразил Колька.
– М-м-Му-Му! – попытался предупредить школьников гном-матерщинник.
– Му-му, так себе. Обычные карамельки, – отмахнулся Веня.