Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров
Шрифт:
— Пошла ты…
— Хоть слово скажи, служивый!
С той стороны с силой захлопнули оконце. Воровка взяла миску и стала жадно хлебать из нее.
Сонька с трудом передвигалась из угла в угол, что-то бормоча. Слов разобрать было невозможно, Сонька будто беседовала с кем-то, будто спорила, размахивая руками и гримасничая.
Она пыталась на стене нацарапать какие-то отметки, чтобы считать дни, пробовала даже начертить звезду Давида, но инструмента у нее в руках никакого не
Пришла весна, тайга зазеленела, природа освободилась от льда и снега, казалось, все вокруг ожило.
К причалу Александровского Поста швартовался большой корабль «Гордый». Сначала на берег вышли редкие пассажиры — их тут же встретили жадные до денег извозчики. Чуть погодя вдоль трапа выстроились конвоиры, и на берег стали медленно сходить вновь прибывшие арестанты.
Градоначальник Александровска-на-Сахалине, дородный и улыбчивый господин, грузно ступил в повозку. Повозка была по местным меркам роскошной. В нее и уселся глава города, рядом с ним расположился гость, известный московский писатель Влас Дорошевич.
Градоначальник рассказывал:
— Мы, господин писатель, ждем весны, как манны небесной! Вот только представьте — девять месяцев из двенадцати мы варимся в собственной, извините, клоаке.
— Клоаке? — удивился Дорошевич.
— Так точно! А кто здесь проживает? В основном бывшие или настоящие каторжане. Ну и прочие мелкие людишки, желающие набить карманы золотом и деньгами.
— Сказывают, в вашей тюрьме находится знаменитая воровка Сонька Золотая Ручка. Или это домыслы?
— Почему же домыслы? — обиделся градоначальник. — Сидит как миленькая в одиночном карцере.
— Вы лично ее видали?
— Лично я — нет. Но кое-что о ней знаю.
— Например?
— Например, что она уже год как пребывает в одиночке, тем не менее жива и здорова.
— Здорова?
Градоначальник рассмеялся:
— Ну, относительно «здорова» не знаю, но что жива — это точно. Желаете поглядеть?
— Желаю.
— Это мы устроим. Но хочу заранее предупредить, господин писатель, зрелище может быть малоприятное. А скорее всего, совсем неприятное. Ну, представьте себе, пожилая дама в одиночке, в кандалах…
— В кандалах?
— Так точно! Она ведь пыталась бежать и получила за это пятьдесят ударов палкой.
— Разве отсюда возможно бежать?
— Невозможно!.. Но эта дама решила нарушить все законы и сделала попытку. Правда, ей в этом помогал молодой охранник, но все одно ничего не вышло. Поймали!
— У нее был роман с охранником?
— Ни в коем разе, он ей в сыновья годился… Просто так помогал, из сострадания. Его также определили в одиночку.
— Жив?
— Нет, помер. А вот Золотая Ручка жива. И, подозреваю, дождется через два года освобождения.
К выходу Соньки из карцера в тюремном дворе собралось почти все поселковое и тюремное начальство — от главы Александровска до начальника тюрьмы. Посередине двора поставили фотоаппарат на большой треноге, возле которого бестолково суетился фотограф, то ныряя под черную материю, то выползая оттуда.
Среди собравшихся находился также писатель Влас Дорошевич. Мужчины о чем-то беседовали, изредка смеясь какой-нибудь шутке, дамы держались особняком и с каким-то непонятным страхом ждали появления воровки.
Наконец ее вывели. К выходу Соньку одели в белую длинную блузу, поверх которой была зачем-то надета длинная черная роба. Шаги Соньки были слабыми и неуверенными, от яркого солнца она на мгновение ослепла и остановилась.
От прежней Соньки ничего не осталось. Перед собравшимися стояла старая, тяжелобольная женщина, руки которой оттягивали кандалы. Кожа лица была серая, рот ввалился, худоба давала себя знать настолько, что блуза смотрелась на ней как саван. И вообще в ее облике было что-то безумное.
Одна из дам шепнула подруге:
— Старуха. Безумная старуха.
— Знаете, сколько ей лет? Всего тридцать пять.
Сонька остановилась перед городской знатью, посмотрела на них недоуменно и с интересом. Неожиданно спросила:
— Вы кто?
Собравшиеся молчали. Воровка снова спросила:
— Зачем меня звали?
— Ты и есть Сонька Золотая Ручка? — громко спросил городской голова.
Она оскалилась.
— Кто вам сказал такую глупость, господин?
— А кто ж ты такая, если не Сонька?
Сонька отыскала наконец глазами спрашивающего.
— А вы кто такой?
— Я? Городской голова!
— Какого города? — прошамкала женщина.
— Город Александровск-на-Сахалине! Слыхала про такой?
Она отрицательно мотнула головой.
— Нет, не слыхала. — И снова повторила: — Чего вы от меня хотите?
К ней направился писатель Дорошевич.
— Мне надо с вами поговорить.
— О чем?
— О вас. О вашей жизни… Вас ведь знает вся Россия.
Воровка хрипло засмеялась:
— Меня — Россия? Шутите, господин! Я датская графиня Софья Буксгевден. При чем здесь Россия?
— Я писатель.
За их беседой наблюдала вся светская толпа. Женщины рассматривали воровку в лорнеты и в театральные бинокли.
— Писатель? — В глазах Соньки промелькнула усмешка. — Я вас не знаю.
— Моя фамилия Дорошевич. Я могу вам помочь.
— В чем? — четко спросила воровка.
— Хотя бы в том, чтоб с вас сняли кандалы.
— Зачем? Они мне не мешают. Я к ним уже привыкла… — Вдруг взяла писателя за лацкан, шепотом спросила: — А сколько лет я уже сижу?