Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров
Шрифт:
Левка посмотрел на девушку, отрицательно повел головой.
— Сонь, не надо идти против них. Они — сила… Надо лечь под Ваську. Давай сообща с ним. Мы дорожку топчем, он по ней идет. Так вернее. Сонь. Будь умной жидовкой.
Мужики громко засмеялись.
— Арон тоже там? — спросила она.
— Пока что нет, — ответил Васька. — Но вскоре будет. От нас хрен куда денешься.
— Дай воды, — попросила Сонька Ваську.
— Принеси, — распорядился тот одному из соратников.
Второй мужик дал девушке попить,
— Зачем сразу бить? — спросила она Ваську. — Можно ведь сначала поговорить, потом уже кулаками махать.
— С кем? С тобой говорить? Ты — сукаха щенная, харатка, и с тобой можно о чем-то говорить?
— Вась, может, я приложусь? — спросил разрешения здоровенный мужик-палач.
— Успеешь. — Васька снова повернулся к Соньке. — Так о чем с тобой говорить, лялька? О том, как легла под князька и как ломанула его? Ну, ломанула, и какой толк? Все ваше стало нашим.
— Ненадолго, Васька. Верни чужое, отпусти с миром меня и Левку и завтра приходи для разговора.
— С тобой?
— Со мной. Рано или поздно все одно придется.
Васька с сожалением посмотрел на нее, повернулся к друзьям:
— Нет, не понимает баба. — И попросил мрачного: — Улюкай, потрудись над дамочкой. Может, после этого кой-чего поймет.
«Мясник-Улюкай» уволок Соньку в соседнюю комнату, и оттуда послышались глухие удары.
Вскоре Улюкай вернулся.
— Крепкая бабенка. Ни стона, ни звука, ни просьбы. — Он вытер тряпкой красные руки и предложил: — Пусть маленько полежит. Оклемается — пойдем по новой.
— Пожалейте девушку, — жалобно попросил Левка. — У нее ведь мозги золотые!
— А мы чего делаем? — заржал Васька. — Мы как раз мозги ей и прочищаем!
В окна уже пробивалось белесое утро, когда Сонька пришла в себя.
С трудом перевернулась с боку на бок, с еще большим трудом села. Огляделась: в комнате, где ее оставили, не было ни души.
Она осторожно приоткрыла дверь в большую комнату, увидела спящих мужиков — кто где. Васька и могучий Улюкай на диване, еще один мужик просто на полу, рядом с тихо стонущим Левкой.
Он увидел Соньку, одними глазами показал ей, чтобы не совалась сюда, и снова стал тихо стонать.
Она тем не менее на цыпочках подошла к подоконнику, на котором была свалена вся ее добыча, сунула кое-что из драгоценностей в собственную сумочку и вернулась назад в свою комнату.
Подошла к окну, попробовала его открыть. Окно не поддавалось — было крепко заколочено гвоздями.
Сонька пробралась к еще одной небольшой двери, толкнула ее.
Это был вход в туалет.
Она встала на какой-то ящик, дотянулась до окна под самым потолком, потянула на себя.
Окно поддалось. Сонька вцепилась в раму, невероятным усилием подтянулась до плоского подоконника и влезла на него. Прямо перед ней уходила вниз ржавая пожарная лестница. Соня нащупала ногой верхнюю перекладину и начала спускаться.
Ей удалось добраться до дома братьев незамеченной. Через час Соня уже лежала в постели, возле нее на стульях сидели мрачный Арон и задумчивый Левит Санданович.
— Надо так понимать, девочка, что вам воры Питера объявили войну, — произнес старик. — А это дело опасное, если не смертельное.
— Левку жалко, — сказала Сонька. — Из-за того, что я сбежала, они могут добить его.
— И добьют, можете не сомневаться, — вздохнул Левит Лазаревич.
— Может, я пойду к Ваське? — подал голос Арон.
— Хорошая идея, — поддержал Левит. — Будем хоронить не одного из братьев Фиксман, а сразу двоих. Все меньше траты.
Старый вор еще помолчал, нехотя произнес:
— Есть одна маленькая идея, но ее надо хорошенько обложить мозгами. А мозги уже не те, скудные… Но дайте мне день-два, и я сумею предложить вам нечто оригинальное.
Он встал, попросил Арона:
— Проводите меня, молодой человек. Боюсь в темноте подъезда споткнуться и вытряхнуть остатки того, что в народе называют серым веществом. — Улыбнулся, подмигнул Соньке: — Я ведь в свое время, детка, чуть не получил звание доктора медицины.
Левит Санданович и Арон вышли из мрачного подъезда, миновали большой двор и уже на улице, под забором, увидели человека, ничком лежавшего на брусчатке.
— Если меня не подводит интуиция, — произнес старик, — это должен быть ваш родной брат.
Арон со страхом подошел к телу и с трудом перевернул его.
Это был Лева. С синим лицом, избитый до неузнаваемости.
— Вот теперь, — после паузы печально подмигнул Левит Лазаревич, — мое серое вещество проснулось и начало работать. Давайте-ка, молодой человек, вернемся к нашей умненькой Сонечке. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
— Я убью… — пробормотал Арон, сжимая кулаки. — Буду убивать каждый день по одному, пока не перебью всех.
— Именно к этой схеме мы и постараемся приблизиться, — согласился Левит Лазаревич и одобрительно похлопал его по спине. — С вас, юноша, начинает улетучиваться дурак, а осадок производит весьма приятное впечатление.
Сонька, закутавшись в плед, стояла у окна, смотрела на темный вечерний двор дома, о чем-то напряженно думала. Левит Лазаревич и Арон сидели в этой же комнате и ждали ее решения.
— Нет, — наконец повернулась она к ним, — я не пойду на мокрое. Я не хочу остаток жизни провести на каторге.
— Милая девочка, — утешил ее старик, — к сожалению, каторга все равно от вас не уйдет, и рано или поздно вы там окажетесь. Это вам говорю я, старый мудрый вор.
— Значит, лишнее время побуду на свободе.