Сонька. Конец легенды
Шрифт:
В Таббу полетели цветы, раздались крики:
— Браво!
— Госпожа, мы любим вас!
Табба за дни, проведенные в «Крестах», сильно сдала, под глазами были черные круги, театральное платье потеряло свой шик и нарядность. Она, ни на кого не глядя, пересекла зал, встала за невысокую кафедру, и только после этого прошлась взглядом по свидетелям.
Глаза ее были холодные, безразличные. И лишь при виде Катеньки и княжны Брянской подсудимая позволила себе едва улыбнуться и легким движением головы поприветствовать их.
— Подсудимая, — подал голос председательствующий, — ваше имя?
— Блювштейн
— Сценическое имя?
— Табба Бессмертная.
— Можете ли вы подтвердить указанное вами имя на Библии?
— Могу, ваша честь.
— Принесите Библию!
Молоденький священнослужитель поднес к Таббе Библию, она положила руку на нее, произнесла:
— На святой Библии подтверждаю, что все сказанное мной до этого было чистой правдой.
Библию унесли, председательствующий снова задал вопрос:
— Вы дали отвод адвокату, решив защищать себя сами?
— Да, я буду защищать себя сама. Надеюсь, некоторые из присутствующих здесь свидетелей мне в этом помогут.
— Судились ли вы прежде, подсудимая?
— Нет, ваша честь.
— Известно ли вам, в чем вы обвиняетесь?
— Нет, ваша честь.
— Вы обвиняетесь в нескольких преступлениях, подсудимая.
— Могу ли я услышать их?
— Безусловно. Вы обвиняетесь в том, что состояли в запрещенной законом партии эсеров. А также в том, что по заданию партии неоднократно участвовали в бандитских налетах на банки, что приводило не только к потерям финансовым, но и к человеческим жертвам. Вы также обвиняетесь в том, что собственноручно расстреляли своих бывших однопартийцев, скрыв этот факт от представителей власти. И последнее. Вы лично готовили покушение на генерал-губернатора Санкт-Петербурга и вы лично привели его в исполнение, расстреляв его высокопревосходительство. — Разволновавшийся председательствующий отложил бумаги, спросил: — Вам понятен перечень обвинений?
— Нет, ваша честь.
— Что именно вам не понятно?
— Кто может подтвердить, что я состояла в партии эсеров?
Председательствующий взглянул на свидетелей, ткнул на Кудеярова-младшего.
— Господин Кудеяров Константин Георгиевич.
— Ваша честь, — вмешался Петр, — позвольте мне несколько слов.
— Я дам вам слово… Константин Георгиевич!
Константин поднялся, откашлялся в кулак, бросил беглый взгляд на бывшую приму.
— Могу, ваша честь, подтвердить, что госпожа Бессмертная… она же Блювштейн… не только состояла в партии эсеров, но и была активным ее бойцом.
— Каковы основания для подобного утверждения, господин Кудеяров?
— Я сам одно время состоял в этой партии, и мы с госпожой Бессмертной не однажды пересекались там по различным интересам.
Зал загудел, председательствующий взял колокольчик в руки:
— Господа, прошу тишины!
— Ваша честь! — снова поднялся Кудеяров-старший. — Все-таки некоторые уточнения я желал бы сообщить уважаемому суду.
— Я непременно дам вам слово, Петр Георгиевич, — снова оборвал его председательствующий и обратился к Таббе: — Вам понятны показания господина Кудеярова Константина Георгиевича, подсудимая?
— Понятны. Пусть это останется на его совести.
Зал снова зашумел, вновь раздался звон колокольчика.
— Господа, тишина!
— Позвольте мне, — поднял руку директор театра.
Изюмов напрягся,
— Прошу вас, Гаврила Емельянович, — дал добро председательствующий.
— Ваша честь, я имел счастье или несчастье быть во многом причастным к судьбе госпожи Бессмертной. Да, безусловный талант. Да, успехи поклонники. Да, безумная влюбчивость и легкомысленная неверность. Да, пристрастия к алкоголю и прочим низменностям. Но не это главное, ваша честь… Главное в порочной наследственности. Давайте вспомним, кто ее мать. Самая немыслимая в своей жестокости и вероломстве воровка, не однажды отбывавшая пожизненную каторгу! Давайте ужаснемся ее родной сестре, также пошедшей по стопам матери-преступницы! Давайте посочувствуем этой несчастной падшей даме и хотя бы в такой момент протянем ей руку сострадания и терпения…
В зале поднялся немыслимый гвалт. Никто не обращал внимания на звон судейского колокольчика, публика орала, размахивала руками, свистела.
— Господа! — надрывался председательствующий. — Я прикажу вывести всех!.. Господа!
— Вы бесстыжий человек! — кричал в лицо директору Изюмов. — Я презираю вас! Вы ничтожество!
Тот прижимал руки к груди, пытался оправдаться, но его никто не слушал, на него кричали со всех сторон.
На середину зала неожиданно вышла княжна Брянская, и все постепенно затихли.
— Ваша честь!
— Прошу вас, княжна.
— Ваша честь… Я испытываю чувство глубочайшего стыда, глядя на происходящее здесь…
— Мадемуазель, по существу.
— По существу. Я давно знаю госпожу Бессмертную, так же как знала ее мать и сестру. Да, мать мадемуазель — воровка. Сестра — тоже. Но давайте задумаемся, господа, не мы ли виноваты в том, что отдельные наши сограждане идут на преступления! Они идут на воровство, обман, жестокость, даже убийство именно потому, что таково само общество! Оно не защищает своих граждан, не помогает им, не ищет справедливости, не дает прав!
Зал взорвался овацией, председательствующий с трудом установил тишину. Предупредил княжну:
— Предупреждаю последний раз, мадемуазель, говорите по существу дела.
— Мать и сестра мадемуазель именно из таких — обездоленных, отверженных и проклятых! Их преследуют, их судят, их ссылают на каторжные работы, их держат за самых опасных для общества преступников, хотя таковыми они не являются. Заявляю это ответственно, кладя честь своего рода на алтарь правды! Я многое знаю о них. Они менее опасны для России, нежели большинство, сидящих за этими столами!
Аплодисменты и снова окрик:
— Княжна, вы лишаетесь слова!
— Россия погибнет не от Соньки Золотой Ручки и ее дочери, она погибнет от чиновничества, от мздоимства, от бесчестия, жажды наживы, равнодушия, попрания законов и нравственности! Она погибнет потому, что ловят и сажают не тех и не там!.. Я испытываю глубокое чувство стыда и беспомощности, слушая обвинения в адрес женщины, которой когда-то восторгалась столица! Ужаснитесь, господа, происходящему! Вдумайтесь в то, кого сегодня судят и по какой причине! Причина эта — мы сами! Страна, общество, власть! Их в первую очередь необходимо судить! Мне страшно за мое будущее, потому что я только начинаю жить, и на примере этого циничного безобразия понимаю, что у меня нет будущего!.. Его сегодня у меня окончательно украли! Простите меня!