Сонная Лощина. История любви
Шрифт:
Хотя Балтус не считал долговязого мистера Крейна лучшим кандидатом в мужья для своей дочери, он вынужден был признать, что рядом с Икабодом Катрина была счастливее, чем когда-либо раньше. Поэтому Балтус невольно занервничал, оказавшись после ужина в столовой наедине с ужасным мистером Крейном, пока Катрина и Реджина готовили десерт на кухне.
– Могу я предложить тебе бокал портвейна, Кроу? – спросил Балтус, вынимая пробку из графина и наливая себе стакан.
– Буду рад принять участие в совместном возлиянии с вами, дорогой друг, – ответил тот, заставив Балтуса закатить глаза.
Хотя Балтус был бесхитростным человеком, было бы ошибкой считать его глупым, и мужчина был почти уверен, что Крейн эту ошибку совершил. Но для Балтуса это не имело значения. Его не волновало, что о нём думает претенциозный школьный учитель – куда важнее было то, что Крейн думал о его дочери, и, судя по всему, тот уважал и ценил ум Катрины так же, как её красоту. В этот вечер Икабод хвастался, какой великолепной писательницей она могла бы стать. И хотя Балтус был рад, что его дочь счастлива, он скучал по дням, когда они с Реджиной ожидали, что она выйдет за Брома – другого человека, которого Крейн, похоже, недооценивал.
Балтусу было тяжело видеть Брома в таком жалком состоянии. Его весёлый нрав исчез без следа после вечера, когда они с Балтусом напугали Икабода Всадником без головы. После той ночи что-то в Броме изменилось, но как бы Балтус ни настаивал, тот не сказал ни слова о том, что произошло. Когда Балтус спросил Катрину, та сказала только то, что между ними всё кончено, и ему оставалось думать, что юноша просто страдал от любви, хотя шестое чувство подсказывало, что в этой истории было что-то ещё.
Балтусу хотелось бы, чтобы отношения Крейна и Катрины развивались не так стремительно; тогда он мог бы помочь дочери и Брому снова найти путь друг к другу. Если бы только Катрина могла видеть, как сильно он изменился. Балтус был уверен, что Бром до сих пор глубоко небезразличен его дочери и у них мог бы быть шанс, если бы на сцене не появился Крейн как пугало на ходулях.
Балтусу не хватало их совместных ужинов; он скучал по их разговорам, обсуждению планов на будущее и особенно по обществу Брома. Балтус обнаружил, что скорбит о жизни, которую он планировал для них как для семьи, и он знал, что в глубине души Бром чувствует то же самое.
– Вы выглядите так, будто вас что-то беспокоит, мистер Ван Тассел, – сказал Крейн, пытаясь разрядить атмосферу в комнате.
– Действительно, так и есть, мистер Кроу, – ответил Балтус, прекрасно понимая, что называет Икабода не той фамилией. Это было одним из его редких удовольствий во многие вечера, когда Балтусу приходилось страдать в компании человека, которого он не любил. Он предпочёл бы сидеть в пабе под смех и шутки Брома.
– Тогда, возможно, мой вопрос избавит вас от этого мрачного и задумчивого настроения, – сказал Крейн, беря графин и наливая себе стакан портвейна. – Хотя, полагаю, мне ещё нужно набраться немного смелости, прежде чем я метафорически спрыгну с обрыва. – Крейн залпом осушил стакан и налил себе ещё.
– Сомневаюсь, что смогу ответить что-то толковое, – усмехнулся Балтус, и Крейн рассмеялся.
– Я осмелюсь сказать, что вы не столько далеки от истины, дорогой
– Я не знаю, Кроу; только ты можешь ответить на этот вопрос, – сказал Балтус, явно застав Крейна врасплох.
– Я искренне верю, что это так, добрый сэр. Я иду на огромный риск, потому что знаю, что вы меня не одобряете. – Икабод ещё драматичнее схватился за грудь, смяв лацканы пиджака.
– Ты прав, мистер Кроу, у меня действительно есть сомнения на твой счёт. Мне интересно, что станет с наследием Катрины, и я боюсь за будущее Сонной Лощины, если ты не справишься с управлением фермой и поместьем. Большинство людей здесь работают на меня или получают доход от нашего урожая. Я знаю, что Катрина хочет путешествовать по миру, и хотя я рад, что она влюблена в того, кто поддерживает её мечты, я надеялся, что она выйдет замуж за кого-то, кто сможет устроить ей счастливую жизнь здесь, где она нужна больше всего. – Балтус сам удивился, что сказал этому человеку так много, но Крейн, похоже, скоро должен был стать его зятем, и Икабоду нужно было знать, какая ответственность приходит вместе с женитьбой в их семье.
– Но именно это я и намерен сделать, мистер Ван Тассел. Конечно, я сделаю всё, чтобы Катрина была счастлива, но, как вы знаете, молодые женщины непостоянны, поэтому я не сомневаюсь, что она сочтёт разумным остаться в Сонной Лощине, особенно после того, как мы поженимся и она освоится со своей ролью жены и матери.
Балтус прищурился, гадая, какую игру затеял этот мужчина.
– Ты хочешь сказать, что у тебя нет намерения путешествовать по миру с моей Катриной и ты солгал обо всём этом, чтобы завоевать её сердце? – спросил он, начиная злиться.
– Вовсе нет. Я всегда буду поощрять то, что делает её счастливой, дорогой друг, – сказал Крейн. Балтус должен был признать, что в глубине души он испытал облегчение, узнав, что Крейн может уговорить Катрину остаться, хотя что-то в словах Икабода всё ещё заставляло его чувствовать себя неуютно.
– Конечно, выбор за Катриной, – сказал Балтус, – и я поддержу всё, что сделает её счастливой, но, Крейн, убедись, что твои намерения чисты. Не давай моей дочери обещаний, которые ты не собираешься выполнять. Ни в коем случае её не обманывай. – Он услышал, как Реджина и Катрина идут по коридору.
– Спасибо, мистер Ван Тассел. Уверяю тебя, в отношении твоей дочери у меня самые лучшие намерения, – заверил Крейн, а затем добавил с присущим ему драматизмом: – А теперь, добрый сэр, приготовься устроить ещё один праздник после Бала урожая, потому что именно на нём я планирую заявить о своих намерениях нашей дорогой Катрине.
Балтус нахмурился, но попытался исправить выражение лица, когда в комнату вошли Катрина с матерью, неся подносы с десертами и кофе. Он тяжело вздохнул, глядя на дочь и понимая, что скоро она станет замужней женщиной и всё уже не будет так, как прежде.