Сонные глазки и пижама в лягушечку
Шрифт:
– Думаешь, Джордж Вашингтон ковырял в зубах шилом? Даймонд не теряется. Поднося ко рту бутончик брокколи, он отвечает:
– В том, что отца нашей нации низвели до столь позорного статуса, виновато христианство.
– Как это?
– Христианство – лютый враг зубов, мозгов и клитора.
– Враг зубов? – переспрашиваете вы, надеясь, что он не станет развивать клиторную тему.
– Лечение зубов процветало еще в Древнем Египте. Практически у всех мумий запломбированы зубы, залечены каналы, даже коронки стоят!
Даймонд с энтузиазмом жует брокколи, а вы думаете: «Повезло клонированным фараонам. Из саркофагов отправятся прямо в ресторан, кушать бифштексы».
– Евреи считали стоматологическую практику членовредительством, – продолжает он, – а наши европейско-христианские
Если бы куры играли в баскетбол, их ножки выглядели бы точь-в-точь как эти жареные конечности: длинные, грациозные, мускулистые. Хорошо, что отсутствуют ступни (наверное, были обуты в маленькие «Найки»). Даймонд, конечно, видит, что вы к ним и не притронулись.
– Люди всегда в чем-то сомневаются: либо в финансовом положении, либо в состоянии собственных душ, – заводите вы. – Но тебе эти сомнения чужды, не вызывают сочувствия. Неужели ты всегда во всем уверен?
– Я? Уверен? – мямлит Даймонд сквозь кашу пережеванного гороха. – Да никогда! Я сомневаюсь каждую секунду, даже когда сплю. В нашей жизни, малышка, нет такой вещи, как определенность. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше. Уверенные не войдут в Царство Божие. То, что люди принимают за душевный покой, – это чистилище. А знаешь, что такое чистилище? Это зал ожидания. Фойе. Мало того что у них неправильное либретто; они еще сидят в фойе, откуда не видно сцены.
– Ну, это иногда к лучшему. Например, если шоу – туфта.
– Иисус Христос, нищий бродяга-реформатор, чьи неудачные попытки очистить иудаизм от коррупции и стяжательства были превращены в грандиознейший доходный бизнес (а неплохо было бы купить долю в христианстве, когда его продавали по шекелю за акцию!), так вот бедняга Иисус говорил, что Царство Божие простерто над землей, но людям не дано его видеть. Надо полагать, Царство Божие – это довольно крутое шоу, хотя рецензии, признаться, не внушают доверия. Но если оно и туфта – все равно в зрительном зале лучше, чем в фойе. По крайней мере можно сделать собственные выводы. Хотя сначала нужно найти свое место и посмотреть, что творится на сцене.
– Каждый чего-то выжидает.
– Да пора уж прекратить. Ожидание сводит с ума, превращает тебя в ничтожество. Даже догоны и бозо не исключение – они ждут Номмо, подобно тем чудакам, что ждут прихода мессии и с каждым десятилетием ожидания становятся все более приземленными. – Даймонд прокалывает морковку. – Что лучше: разом вскрыть нарыв – или часами сидеть в больничной приемной, заполняя анкеты и листая прошлогодние журналы в окружении заразного кашля, детского плача и рассказов о тяжелой судьбе, которые ходят по кругу, как игральные карты? Лучше уж лечь на операционный стол и узнать, что нарыв – это злокачественная опухоль, чем всю жизнь просидеть в приемной на пластиковом стульчике в обществе таких же бедняг. Чистилище не только ниже рая, оно хуже ада!
Даймонд загоняет морковь в узкую улыбку, словно патрон в патронник старинного ружья.
Вы говорите:
– Мы оба знаем, чего жду я.
– Помимо всего прочего, ты ждешь, когда я перестану проповедовать.
– А еще?
– Ну, в данный момент – моей реакции на твое решение… Итак, кареглазая: что ты выбрала? Мудрость или работу?
Вы выпрямляетесь и отодвигаете тарелку с лягушачьими лапками.
– Ларри, боюсь, ты будешь разочарован. Но я…
И тут в районе бара начинается шум. Слышны возгласы «А, черт!» и «Ты видел?!». Даже те, кто не смотрел кино, сейчас прикованы к телевизору, где цвет и звук изменились: мексиканская музыка и скрип гробовых крышек уступили место сдержанно-возбужденной репортерской скороговорке, а кроваво-зеленая гамма сменилась на серо-бежевую. Близорукие глаза не могут распознать размытые образы, но по медленному ритму колебаний можно понять, что речь идет не об уличных беспорядках. Вы машинально встаете и подтягиваетесь к бару.
21:30
К вашей чести, первое, что приходит в голову, – это мысль о Кью-Джо. Вдруг на помойке нашли ее обезглавленный труп? Хотя нет, воскресное кино не станут прерывать из-за мелкой кровавой драмы, которой никого в Америке не удивишь. Да и реакция брокеров заставляет предположить, что новости имеют финансовый характер. Вы взволнованно проталкиваетесь ближе к телевизору.
Экстренный выпуск, как выясняется, посвящен доктору Мотофузо Ямагучи. Вернувшись в отель после раннего обеда, добрый доктор обнаружил, что его номер ограблен. Злоумышленники похитили некое «устройство» или «инструмент» (подробнее не уточняется), играющий ключевую роль в процедуре излечения рака. Без этого «инструмента» выступление Ямагучи на конференции в понедельник будет лишено смысла, а главное дело его жизни рискует если не провалиться, то серьезно пострадать.
– Ну все, «Никкей» накрылся, – комментирует один из брокеров.
– И «Никкей», и «Хэнг Сенг», и «Дакс», и «Кредит Свисс», и «САС», и «ФТСЕ-100»… – уныло вторит другой.
Камера снова и снова обводит место преступления: легкий беспорядок в роскошном номере, толпа людей, доктор Ямагучи в уголке – разговаривает со следователями, пожимает плечами, постукивает зажигалкой по зубам.
– А доктор не очень-то переживает из-за пропажи, – замечает Энн Луиз.
– Ну, япошек не поймешь.
– Это наверняка утка. Вся история с самого начала. Лично я никогда не верил, что он способен лечить рак.
– Да ладно тебе, Джоул. Зачем ему нас дурить?
– Ау-ууу! – воет Джоул.
Прерванное кино возвращается на экран, однако зрители уже не проявляют интереса к кастаньетам и клыкам. Вокруг стойки бара гудит оживленный спор – все брокеры (за исключением вас) говорят одновременно.
– Хотелось бы узнать, что думает Ларри Даймонд, – громко, так что слышит весь ресторан, говорит Энн Луиз. – Но, похоже, мисс Мати ему все мозги вытрахала.
Все брокеры (включая вас) оглядываются в направлении ее указующего перста. Даймонд сидит, откинувшись на спинку стула, с закрытыми глазами и бледным бесчувственным лицом.
– Вы видели его походку? – не унимается Энн Луиз. – Бедняга еле ноги передвигает!
Толпа взрывается грязным смехом. Однако к тому времени, когда вы, гордо встряхивая волосами (включая седые), покрываете половину отделяющей вас от Даймонда дистанции, разговор вновь переходит на Ямагучи.
– Подозревать можно кого угодно, – заявляет кто-то из брокеров. – Фармакологические концерны, Государственный онкологический центр, террористов всех мастей, включая Американскую медицинскую ассоциацию…