Сонные глазки и пижама в лягушечку

Роббинс Том

– Я хочу мартини! – объявляете вы очертя голову. – Только учтите, если на бутылке будет изображен мультяшный персонаж, я выну из сумки газовый баллончик и заставлю вас на коленях просить пощады.

Даймонд расплывается еще шире. Да вы и сами не можете удержать довольной ухмылки. Даже губу приходится прикусить, чтобы сохранить приличную мину. Загнутый кверху горн побуждает к полету.

– На прошлой неделе перед «черным четвергом» уровень безработицы перевалил десять процентов, – подытоживает Даймонд. – А в следующие две-три недели, если не случится чуда, он достигнет двадцати, да и то лишь потому, что мы живем в профсоюзном раю. Буквально через несколько десятилетий восемьдесят процентов трудоспособного

населения будет уволено. Заметь, я сказал «уволено», а не «без работы». Проблема в том, что мы забыли, как работать. Умеем только зарплату получать. Люди превратились в зарплатоголиков, и у общества нет механизмов, чтобы помочь им избавиться от этой вредной привычки.

– Потому что жабы заняты чтением неправильных либретто и не замечают ничего вокруг.

– Абсолютный и неоспоримый факт, моя дорогая! Неплохо для новичка. А вот и твой коктейль. Надеюсь во имя здоровья бедного Брайана, что это мартини, а не мультини.

– Ну что вы, мистер Ди! Клянусь, этот мартини приготовлен из настоящего джина! Принести вам еще текилы?

– Просто содовой, Брайан. С корочкой лимона. А теперь, Гвендолин, перестань глупо ухмыляться и ответь: кто лучше приспособлен к выживанию? Неуклюжие жабы индустриального фундаментализма, панически боящиеся остаться без зарплаты, или гибкие лягушки, которые…

– Если нечем будет заплатить за продукты, то вымрут и те, и другие.

– А, вот в чем дело! Кто не работает, тот не ест? Да, мозги тебе промыли на совесть, с хлорным отбеливателем. Подумай: один небольшой огород на крыше «Гремящего дома» сможет круглый год кормить население в радиусе шести кварталов! Да и на твоей крыше тоже. Даже чернозем не понадобится: помидоры могут расти как марихуана, на обрывках мокрых газет.

– Я не могу выплачивать кредит за «порше» помидорами.

– Правильно. Но ты же не собираешься ездить на «порше» под водой?

– Опять подводная тема? Я знаю только одно: все мои счета оказались под водой. – Официант приносит содовую. – Ты что, ожидаешь нового потопа? Библия, если не ошибаюсь, обещает, что на этот раз будет огонь.

Мартини идет замечательно, а вот разговор постоянно забредает куда-то не туда.

– Да, обещает. И правильно делает. Но огонь – всего лишь обратная сторона воды. А у большого зада…

– Да, да. Большой перед. Слышали, знаем. – Этот блуждающий разговор, пожалуй, самый интересный из всех, что вы когда-либо вели в «Быке и медведе».

– Послушай, маленький симпатичный жабенок. Я хочу сделать тебе предложение.

– Я думала, ты уже сделал.

– Я сейчас пойду в туалет…

– Ну, только не со мной!

– Короче. Я пойду в туалет…

– Ты же только что оттуда!

– …а в мое отсутствие прошу тебя сделать две вещи. Во-первых, закажи нам что-нибудь поесть. Кухня скоро закроется, а одной любовью не насытишься. Во-вторых, ты должна принять решение. Когда я вернусь, мы можем поговорить о твоей дурно выбранной карьере, которая зашла в тупик, причем я научу тебя всему, что знаю о стратегиях выживания для тех, кто радикально напортачил в безнадежно обреченной профессии. Либо – на твой выбор – я потрачу то же количество времени и усилий, чтобы рассказать о некоторых действительно интересных вещах. О вещах, которые могут оказаться важнее, чем все ученые степени, вместе взятые. А могут и не оказаться. Так или иначе, выбор за тобой. Либо одно, либо другое. Решай.

С этими словами он встает, встряхивает длинными патлами и удаляется к туалетам, ковыляя и покачиваясь, как животное, получившее в зад парализующий дротик.

21:04

– Я хочу овощное рагу. Только без спаржи! Вы поняли? Повторяю: никакой спаржи!

– Да, я понял с первого

раза, – отвечает Брайан, ухмыляясь слишком нагло для младшего официанта. – А что сегодня изволит заказать мистер Ди?

– Мистер Ди изволит заказать… э-э… – Это слишком жестоко, но вы не можете удержаться. – Принесите мистеру Ди лягушачьих лапок.

21:05

Ресторан «Бык и медведь» наделен своеобразным шармом, который связан не только со стилем интерьера – мрачно-теплого, тяжеловесного, отполированного временем – и не с классом посетителей – ухоженных, со вкусом одетых, образованных и остроумных, – но и с социальной ролью убежища от всяческого хаоса: как контролируемого рыночного, так и неконтролируемого, набирающего силу хаоса улиц. В системе понятий внешнего мира цивилизацию зачастую (и не без основания) изображают тонкой пленкой, под которой ревет и чавкает кровавый праздник сугубо диких существ. В системе понятий «Быка и медведя», напротив, рев и чавканье воспринимаются как тонкая атавистическая пленка на могучем утесе изящества и порядка. Здоровое начало, которое служит Америке опорой, которое не горит, не продается с молотка, не изрешечено пулями и не ржавеет, – это начало порой бывает трудно разглядеть. Однако здесь, в цитадели цивилизации, несмотря на заполняющий ее шум, дым и беспорядок, царят неизменные стабильность и спокойствие – волшебные дары банкирского Будды. Прошло уже более шести лет с того памятного обеденного перерыва, когда в бытность свою продавщицей лыжного отдела в торговом комплексе «Нордстром» вы открыли для себя это заведение – и с первых же секунд навсегда сделались рабыней его неброского очарования.

Но сейчас вы чувствуете: очарование уходит.

Глядя на клубок брокеров в баре, вы ощущаете странное, чуть ли не мучительное отчуждение. Сегодня эти люди выглядят притихшими, сосредоточенными на своих обезболивающих винных мензурках и на экране телевизора. В их молчании угадывается скорбное единство, приобщиться к которому вы не сумеете, даже если подойдете и прижметесь к стойке бара упругим животом. Брокеры, должно быть, смотрят финансовый канал. Вы тоже хотели бы посмотреть – вдруг там что-то интересное? – но с такого расстояния на экране видно лишь мерцающее красно-зеленое марево, похожее на измятый рождественский венок. Просто безобразие, что вы до сих пор не сходили к окулисту! Биржевые котировки, подобно Священному Писанию, отнимают у читателей остроту зрения. О, эти мелкие названия и цифры: как трудно их различать, сколько в них тайны, в которую нельзя проникнуть простым напряжением глазных мышц!

Приступ меланхолии можно отчасти объяснить тем, что ваш мочевой пузырь буквально звенит от напряжения. Вы не хотели бы идти в туалет одновременно с Ларри Даймондом, чтобы не дать ему повода узреть и приветствовать мерзкую интимность в акте параллельного мочеиспускания. Но уже нет сил терпеть. Вы незаметно проскальзываете мимо бара, по пути бросив быстрый взгляд на телевизор. Коллеги-брокеры, оказывается, смотрят латиноамериканский «ужастик» про музыкантов-вампиров. Теперь понятно, откуда этот избыток красного и зеленого! Проходя по площадям ночной Тихуаны, клыкастые гитаристы заставляют старую песню «Бесаме мучо» играть новыми красками.

21:08

В женском туалете проблемы с освещением. Темнота чернее, чем в открытом космосе, а выключатель шлепает беспомощно, как губы президента. Ну что ж, горе тем, кто не умеет писать в темноте. Проведя детство в квартире, где свет постоянно отключали за неуплату, вы сделались асом в искусстве обнаружения туалетных сидений на ощупь. А когда цель обнаружена и накрыта, женский мочеструйный аппарат в отличие от мужского аналога, основанного на принципе гибкого шланга, способен бить со снайперской точностью.