Сообщники поневоле
Шрифт:
Прикройся.
Зажмурилась и отвернулась.
Единорогов нет, зато голый торс Довлатова есть. Хорошо еще, что парень в штанах, не то бы девичье сердечко Маруси не выдержало такого зрительного удара.
– Стучать не учили?
– Я ж не думала, что ты раздеться вздумаешь, когда у тебя гости. Фу. Карлсон, это неприлично ведь.
– Значит, по чужому номеру разгуливать прилично, а в своем переодеваться неприлично. У тебя с логикой проблемы, малыш.
Нет, ну это уже слишком. Я терпела, когда он меня ненормальной обзывал. Но малыш... будто плюнул, честное слово.
– Довлатов, ты нарываешься.
Разворачиваюсь,
– Пока я остаюсь Карлсоном, ты будешь малышом. Понятно?
Какие мальчишки нынче обидчивые пошли. Мне бабушка рассказывала, как она с дедом моим познакомилась. Он ее за косичку дернул, а она его за это ведром огрела. И ведь не обиделся. Замуж после такого взял. Тут же...
– К моей радости, мы с тобой больше не увидимся.
– Надеюсь на это. И чтобы ускорить процесс расставания, сам отвезу тебя домой. Пока ты своим присутствием отель не разгромила.
Отель не разгромила. Бла-бла-бла. Нет, все-таки он меня бесит.
Глава 8
– Одобряю суть, а вот подача подкачала. Но все равно я согласна, Довлатов.
Парень нахмурился, но я слишком люблю свое одеяло, чтобы с ним делиться. Нет уж. На себя его перетяну.
– Разрешаю побыть моим водителем. Собирайся, Филька, жду тебя у двери. И это… Оденься. Не позорь мою голову перед дворовыми бабульками. У меня репутация, знаешь ли, не хочу ее портить, разъезжая в тачке со стриптизером.
Да пошутила я. Господи.
Где огнетушитель? Тут у человека из ноздрей пар валит. Люди добрые, вызывайте МЧС, мои перышки хотят подпалить.
– Брысь отсюда, мелочь. И только попробуй подруге рассказать, что я тебя в свой номер привел. Язык твой длинный садовыми ножницами отрежу. Поняла? Кивни, если да, а потом беги в другую комнату, пока я тебя…
Что он меня?
Нет, ну вот кто так делает? Кто замолкает на самом интересном? И это он на стриптизера обиделся? Нашел на что обижаться. Может, я комплимент сделала? Или он имеет что-то против красавцев, которые танцующими копилками подрабатывают? Тогда это не мои проблемы. Со своими комплексами пусть сам справляется. Меня втягивать не нужно.
– Нет, погоди. – Клянусь, я когда снова на парня посмотрела, зубы сами в губу вцепились. Это чисто рефлекс. Не больше. – Договори сначала. Я ж потом зависну на неделю в попытках догадаться, что ты хотел со мной сделать. Связать? Выбросить в окно? Накормить осьминогом? Закопать в лесу? Поцеловать?
Фу-у-у. Чего его лицо вытянулось, будто я была близка к правде?
– Целовать меня нельзя, даже если сильно хочется. Что неудивительно, между прочим.
Вы когда-нибудь видели, как бегают гуси? Шея вперед, крылья в разные стороны, а лапы…
Если видели, значит, представляете, как Фил сорвался с места, взлетел на кровать так стремительно, что я даже моргнуть не успела, как он надо мной навис и медленно так вперед двинулся. Шаг, еще шаг, он идет, а я назад отступаю. И главное, молчу. Знаю, что должна орать, будто меня заставляют таракана живого проглотить, но я и не пискнула.
Я выстраивала в голове логическую цепочку: если он положит руку мне на плечо, то
Вообще, может, все и обойдется.
Эй, почему я дальше не иду?
Какой идиот на этом самом месте вздумал стену поставить? Я в нее уперлась и почувствовала себя мышкой, которая от любопытства решила посмотреть, как выглядит мышеловка изнутри.
– Я еще никогда не встречал таких наглых, вредных, противных…
– Спасибо. Приятно быть первой.
На лице парня отразилась вся степень его раздражения, которое он испытывал в данный момент. Честное слово, мне его жалко стало. Ну, вот правда. Жил он себе, кубики на прессухе увеличивал, устриц поедая, а потом где-то наступил на… на белую полосу, и все… думается, если я не заткнусь, он поседеет. Да все телки этого города не простят, что из-за меня эта шикарная шевелюра пеплом покрылась.
– Только попробуй еще раз открыть рот.
Влетит мне сейчас. Вот точно влетит.
– Прикинься немой. Ты же любишь играть, твой шанс продемонстрировать талант.
— Это да, такой уж я уродилась.
Ну сложно мне молчать, практически невозможно. Я даже во сне разговариваю. Когда к бабе Вале жить переехала, она ночью услышала мой бубнеж и подумала, что и не сплю вовсе. Так, по ее словам, она со мной целый час разговаривала и даже не заметила подвоха.
Нет, надо парня поторопить. Не то домой меня привезут в разных мусорных пакетах.
– Я…
Понять ничего не успела, как мне на лицо наклеили что-то липкое и неприятное, а потом то же самое сделали и с руками.
Скотч.
Ах он гусь ощипанный.
— М-м-м-м-м. – Перевожу: Карлсон, тебе не жить, если не отпустишь.
— Вот, - обмотав лентой мои ладони, он с довольным видом смотрел на свои труды.
– Сейчас ты похожа на человека, с которым можно нормально разговаривать. Чем-то смахиваешь на адекватного собеседника.
– М-м-м-м. – Пытаюсь оторвать со рта мерзкий скотч, а потом понимаю, зачем он пальцы перевязал. Чтобы я ничего ими сделать не могла. Продуманный гад. – М-м-м-м.
– Что говоришь? Рада знакомству со мной? Не скажу, что счастлив сам, но вот именно сейчас мне тоже приятно.
Да он издевается.
– М-м-м-м. – Такими темпами я чечетку выучу в рекордно короткие сроки. Хоть какая-то польза будет от того, что я как дура на одном месте прыгаю.
– Танцевать хочешь? Не проблема. Включу музыку, пока одеваюсь. А то, знаешь, наверно, в соседнем номере теленка держат. Мычит кто-то.
Даже пошутить смешно не смог, извращенец комнатный.
В критических ситуациях в голову приходят разные воспоминания. Например, как я над мамой смеялась, которая захотела йогой заняться. Я по полу каталась, когда она становилась в позу льва, садясь на коленки с выпученными глазами и языком на прогулке. Город слышал не ее рык, а мой гогот. После этого маман решила стереть ухмылку с моего лица и попросила, как самую умную, продемонстрировать свои таланты. Думаете, я сдрейфила? Со словами: «Сажины и не такое умеют» с легкостью закинула ногу за голову, правда, после этого маме пришлось разматывать меня. Но это не важно. Маленькие погрешности.