Сооруди себе причёску

Вильямс Чарльз

— Подождите! — крикнул я.

Она не обратила на это внимания.

Повернув голову, она увидела сарай. Ясно, что машина была там. Маделина сделала один шаг, и тогда это произошло.

Сумка вылетела из ее руки, словно подхваченная порывом ветра. Она вздрогнула и проследила, как сумка пролетела два метра и упала на веранду. Мы услышали, как что-то ударилось о стену дома.

Маделина стояла словно окаменевшая. Я прыгнул с веранды и подбежал к ней. Я быстро сообразил, что это был выстрел из карабина, что стрелок находится

на другом конце лужайки, на расстоянии двухсот метров. Я схватил ее и бросился с ней к веранде. До лестницы было четыре длинных шага. Я втащил ее туда, затем, спотыкаясь, мы вбежали в дверь и легли на пол. В тот момент я увидел, как со стола сорвалась чашка и разлетелась над нами на мелкие куски. Осколки посыпались на пол.

Я оттащил ее подальше от входа и ногой захлопнул дверь. В этот самый момент пуля пробила сковородку, которая висела на гвозде. Она упала на пол.

Затем наступила тишина, и я слышал только учащенное дыхание Маделины. Мы лежали на полу, наши лица были почти рядом. Теперь в ее глазах появился страх.

— Достаточное для вас доказательство? — спросил я и встал на колени.

Она попыталась сесть. На ее щеках была грязь, а из маленькой ранки на шее, поврежденной осколком, сочилась кровь.

— Оставайтесь на месте, — приказал я.

Я подполз к окну, встал и выглянул из-за оконной рамы. На освещенной солнцем лужайке никого не было. Но где-то за ней, на опушке леса, сидит он в засаде со своим карабином.

Глава седьмая

— Проклятый идиот, — сказала она.

Она поднялась, встала посреди комнаты. Я молча прыгнул, схватил ее за талию и вместе с ней бросился на пол. При этом я слегка повернулся, чтобы упасть на плечо. В тот же момент оба окна разлетелись на куски, осколки упали на иол.

— Что это значит? — спросила она. — Вы с ума сошли?

— Она лежала рядом со мной, и я обнял ее, словно красивую дикую кошку. Освободив одну руку, я снял осколок стекла с ее халата, показал ей и выбросил в окно. Широко открытыми глазами она смотрела ему вслед.

— Если вы снова захотите стать мишенью для выстрела, то сначала скажите, где находятся деньги, — попросил я. — Вам они уже не потребуются.

— Что же делать? — спросила она.

— Да много чего, если мне не придется все время следить, как бы вы не выкинули новую глупость. Теперь вы будете сидеть на месте?

— Да.

— Хорошо.

Я пополз. Очутившись между окнами, я встал и прошмыгнул в спальню. Я взял с кровати два одеяла, одно повесил над окном спальни, а с другим вернулся обратно и встал возле заднего окна.

— Прикройте чем-нибудь свое лицо, — сказал я, — сейчас полетят осколки.

Она прикрыла лицо руками. Я подбросил вверх одеяло, и оно повисло над окном на трубчатом карнизе занавески. В переднем окне снова послышался звон. Одеяло дрогнуло, но не свалилось с карниза. В нем образовалась дыра.

Я быстро осмотрелся. Задняя дверь была заперта, заднее окно занавешено. В кладовой не было ни окна, ни двери наружу. И теперь он уже не мог заглянуть в дом. Во всяком случае, я надеялся на это. Я мог бы занавесить и переднее окно, однако хотел сохранить возможность хотя бы с одной стороны глядеть тружу. Мне совсем не хотелось оказаться запертым в доме и ничего не видеть.

— Могу я теперь встать? — спросила она.

— Нет, сидите.

Глядя на нее, я кое о чем подумал.

— Снимите халат, — попросил я.

Она подняла голову и холодно посмотрела на меня.

— Вы не могли придумать ничего лучше?

— У вас ведь под халатом есть еще одежда?

— Да. Пижама.

— Тогда снимите халат и бросьте его мне.

Она пожала плечами и сняла халат. Пижама была синяя, с широкими рукавами. Маделина бросила мне халат. Я подполз к переднему окну, встал около него и набросил халат на перекладину. Он упал на пол. Я поднял его и повторил свою попытку: на этот раз успешно. Я отошел. Халат был достаточно прозрачен и через него я мог видеть лужайку. Никто там не двигался.

— Так, — сказал я, — теперь ему ничего не разглядеть.

Маделина встала.

— И что мы теперь будем делать?

— Понятия не имею.

Я подошел к стулу, взял из пиджака пистолет и проверил обойму. В ней было два патрона.

— Здесь нам нельзя оставаться, — заявила она.

— А что вы можете предложить?

Я поставил пистолет на предохранитель и сунул его за пояс. Из кармана брюк я вынул пачку сигарет, но она оказалась пустой. Пришлось снова идти к стулу, где висел пиджак, за новой. Я открыл ее и протянул Маделине. Мы сели за стол. Со своего места я не мог видеть лужайку.

Я тайком взглянул на Маделину и задумался. Мы находились в ужасном положении, но у меня постепенно созревала идея. Все зависело от того, есть у нее деньги или нет, а я все еще был уверен, что есть. Не было смысла ломать себе голову над тем, кто убил Батлера: она или тот мужчина, который в нас стрелял, или оба вместе. Постепенно я начал восхищаться холодным умом, скрывавшимся в этой красивой головке, и мне стало ясно, что как только ее муж был убит, причем совершенно не важно кем, она завладела деньгами.

— Вы пользуетесь большим успехом, — заметил я. — Все жаждут с вами повстречаться: я, тот парень снаружи и сотни полицейских.

Откинувшись назад, я выпустил кольцо дыма.

— Не знаю, есть ли смысл делать предложение женщине, окруженной столькими поклонниками.

— Что за предложение?

— Нет, это действительно бессмысленно, — продолжал я. — Совершенно бессмысленно, если у вас нет денег.

Она покачала головой.

— Прекратите говорить о деньгах. Видимо, вы не можете понять, что я скорее спущусь в ад, чем дам Диане Джеймс хотя бы один цент.