Соратники
Шрифт:
Явь и Правь
В давние времена, когда человечество не умело ещё слагать мифы и сказки, мир был единым целым. Но как только люди научились придумывать истории и рассказывать их друг другу, мир разделился на две части: Явь и Правь. Так продолжается и по сей день.
Явь населяют люди. Они пишут книги, создают вымышленных героев – и те сразу же поселяются в Прави. Правь вобрала в себя все мифы, в какие когда-либо верило человечество, все легенды и истории, которые придумывали люди на протяжении всего своего существования. Обитатели Прави – это все известные нам, до сих пор популярные или уже почти забытые боги и божества, титаны и герои, оборотни и колдуны, разумные животные и волшебные одушевлённые предметы. Все они, однажды созданные чьим-то воображением, зажили
Со временем воображение людей стали занимать совсем другие вещи, и их фантазия начала создавать совершенно иных персона жей. Божеств и мифологических героев потеснили образы обычных людей – рыцарей и прекрасных дам, принцев и нищих, солдат и священников, светских щёголей и бедных цветочниц, врачей и учителей, интеллектуалов-сыщиков и астронавтов далёкого будущего. И как только какой-нибудь живущий в Яви автор придумывал Золушку, Дона Кихота, Евгения Онегина, Шерлока Холмса, Кинг-Конга или Анну Каренину, эти герои тотчас появлялись в Прави. Они находили там себе место, создавая новые царства, и начинали жить своей жизнью.
Каждое царство Прави имеет тот облик, тех обитателей и тот образ жизни, которым его наделила человеческая фантазия. Например, в Античном Греческом царстве климат и природа полностью соответствуют климату и природе Древней Греции и Рима; там действуют законы богов Олимпа, жители носят туники, плащи и сандалии, вооружены мечами и щитами, ездят на колесницах, играют на лирах и свирелях, любят пиры и спортивные состязания. Есть среди них и боги, и герои, и обычные люди, не имеющие никаких магических способностей, – как вымышленные персонажи, так и вполне реально существовавшие когда-то лица, ставшие героями литературных произведений. Там обитают Зевс и Афина, Прометей и Геракл, Одиссей и Прекрасная Елена, Архимед и Сократ, Антигона и Царь Эдип, и происходят события, знакомые современному человеку по сказаниям Овидия, поэмам Гомера, диалогам Платона, трагедиям Эсхила и Софокла, комедиям Аристофана. Но только событиями, описанными разными авторами в Яви, дело не ограничивается. Поселившись в Прави, вымышленные персонажи начинают жить собственной жизнью, часто выходящей далеко за рамки известных в Яви сказок и историй о них. Обитатель Прави может жить довольно долго – до тех пор, пока люди в Яви помнят о нём. Однако он может и погибнуть – в результате тех или иных событий, произошедших уже в Прави, вне и после истории, известной людям.
В стародавние времена, когда Правь ещё только начинала заселяться, оба мира тесно взаимодействовали между собой, и обитатели одного без особых затруднений могли попасть в другой. Именно поэтому люди могли увидеть в обычной жизни божество или ангела или сами отправиться в вымышленный мир, как, например, Данте сумел побывать в Аду, Чистилище и Раю. Однако со временем такая открытость границ между мирами стала доставлять всё больше хлопот. В итоге власти Прави решили ограничить контакты и делали это всё строже и строже.
Это привело к тому, что сейчас в человеческом мире уже никто не знает о существовании Прави. Люди считают всех её обитателей лишь плодом писательского воображения и уверены, что на самом деле их не существует. Жители Прави, конечно же, знают о людях – ведь те их придумали и тем самым дали им жизнь. Для обитателей Прави человеческий мир очень важен: они существуют, лишь пока люди помнят о них, пока люди верят в них, слагают мифы и сказки, пишут и читают книги, снимают фильмы. Память людей в Яви о тех или иных жителях Прави придаёт вымышленным героям силы и энергию. Чем реже люди о них вспоминают, меньше говорят и читают, тем слабее они становятся. А когда в Яви окончательно забывают о каких-то божествах, сущностях или персонажах, те навсегда прекращают своё существование и просто исчезают, – но могут появиться и вновь, если в Яви, например, найдут и расшифруют какой-то неизвестный доселе древний текст.
С течением времени роль царств в Прави постоянно меняется. Одни царства создаются и возвышаются, другие приходят в упадок. Их население забывают, легенды и истории о них устаревают, и царства теряют свою мощь.
Сейчас в Прави, как и раньше, есть
Глава 1
Правь
Пятеро вместо шестерых
Алый огонёк пламени плясал на конце берёзовой лучины, вставленной в кованый ажурный светец в виде петушиного пера. Еле заметный дегтярный дымок тянулся вверх, теряясь в темноте, там, под закопчёнными сводами, где огонёк уже не в силах был разогнать мрак – слишком оказывался мал для таких огромных палат.
Когда-то этот чертог был, вероятно, сказочно красив, как, впрочем, и полагается всем сказочным чертогам. Теперь же здесь царили запустение и упадок, стирающие краски и покрывающие всё вокруг серой пылью тлена. Высокие окна с мозаикой из цветных стёкол скрылись за плотными занавесями паутины и почти не пропускали света. Некогда богато украшенные резьбой и росписью оконные рамы потемнели, словно устав сопротивляться времени и древоточцам, покосились, покрылись тёмными проплешинами. Подпирающие сводчатый потолок колонны всё ещё стояли крепко, недвижимые и могучие, – но потускнела их роспись, пошла трещинами краска, запылились искусно вырезанные цветы, расцветшие в давние времена на капителях под умелой рукой мастера. Лёгкий сквозняк гулял по палатам, но дышал не свежестью, а затхлой, явственно отдающей полынной горечью плесенью. В тёмных углах, давно уж не видавших солнечных лучей, гнездились целые гроздья поганок, отсвечивая в темноте причудливым фосфорным сиянием.
Лишь шести дивных картин, искусно выписанных в нишах стен чертога, казалось, не коснулись время и забвение. Пусть потускнели да выцвели и они – но и сейчас, хорошенько всмотревшись в ниши, можно было разглядеть шесть изображений удивительной красоты.
На одном – мост диковинный да не из дерева сложенный, а сплетённый из колючего терновника, ощетинившегося во все стороны острыми шипами. Идёт по тому мосту черноволосая темноглазая красавица с белоснежной совой на плече. Страшен мост, колюч терновник, рвёт и одежду в клочья, и тело в кровь… Но полон упрямой решимости взгляд девичий, видно – не свернёт она с дороги. Только пуще нахмурит брови соболиные, густые, почти сросшиеся на переносице, да продолжит свой путь, не отступится.
На другой картине – три добрых молодца, три богатыря могучих, стоят, обнявши друг друга за плечи, так тесно, точно слились в единое целое, а за спиной у них пожарище страшное полыхает. Вроде и разные молодцы, а сразу видно – братья они: так похожи. Сердито лицо у старшего брата, и средний брови насупил, а младший взгляд отвёл, будто стыдится чего-то и повиниться хочет. Но хоть и хмурятся братья, а всё равно обнимают его, знать, любят они друг дружку и всё готовы простить меньшому, в чём бы ни заключалось его прегрешение.
На картине рядом лес сказочный, тёмный и дремучий. Попадёшь в такой, не зная пути-дороги либо слов заветных, – как пить дать заблудишься да и сгинешь. И сидит в том лесу на пне, пригорюнившись, ещё один богатырь, думу печальную думает. Долго, видать, сидит… С одной стороны посмотришь на него – вроде человек, а с другой взглянешь – увидишь, что одёжа его уже с травой и листьями сливается да и сам он мхом-корой покрываться начал, словно узором. Летают над богатырём птицы, не боятся его, звери лесные из чащи выглядывают, а у ног серый волк сидит и смотрит преданно, точно собака на любимого хозяина.