Сорок дней спустя
Шрифт:
Часть 3. ДОЛГАЯ ЗИМА
Глава 1.
— В Тупик идете? — спросила старушка в потертом пальто, просовывая в салон голову в блеклом платке.
— Идем, — бодро кивнул водитель.
Фыркая и дребезжа, автобус тронулся.
Человек откинулся, насколько позволяло жесткое сиденье. Странно, но он не помнил ни поезда, ни вокзала. Должно быть, спал всю дорогу. Он не помнил и того, когда в последний раз выбирался на малую родину. Помнил только, что было недосуг, и учеба отнимала все время без остатка.
За окном замелькали знакомые пейзажи. Подсвеченный весенним солнцем и омытый дождями, город имел праздничный вид. Настолько праздничный, что аж взгрустнулось. Как он жил без всего этого? Без этих лачуг частного сектора, без бараков, построенных еще пленными немцами, без ландшафтов, где можно снимать «Сталкера». Без шахт, которые из угольных стали убыльными еще до его рождения.
На следующей остановке зашли три девчонки в полной боевой раскраске, сразу заняв всю заднюю площадку. Будь они чуть постарше, он, может быть, задержал бы на них взгляд подольше, а так — неэтично. Похоже, старшеклассницы. Акселерация, йопта.
Но не все были такими, как он. Человек усмехнулся, проследив, на которую из девчушек направлены взгляды мужской части пассажиров. В основном на ту, у которой для этого времени года юбка коротковата, а колготки тонковаты, слишком мало den'ов. Так можно и воспаление придатков заработать. На лицо она была так себе, но мужские головы повернулись именно в ее сторону как на шарнирах, проигнорировав подружек, которые были посимпатичнее.
Он был в хорошем настроении. Разговор девчонок, пересыпанный матерками, по-детски буквальными, не вызвал у него отвращения. И даже «обратно» в значении «опять», и совсем уж деревенское «еслив» только умилили.
Забавно было наблюдать за этими зверушками со стороны… Это он так о людях в целом.
Человек снова повернулся к окну и прищурился. Плясали, норовя попасть в глаза, солнечные зайчики. Весна в этом году задержалась — снег сошел поздно, но тополя и клены вдоль дороги уже начали одеваться в зеленую листву. Пройдет пара месяцев, и от угольной пыли листва почернеет. Но чтобы заметить это, надо быть неместным.
Знакомая панорама открывалась перед ним. Ветра не было, и центр города окутывала сизая почти осязаемая дымка.
Малолетки продолжали трещать, как стайка сорок.
— Прихожу вчера домой бухая…
— Это еще что. А вот в пятницу мы с Катюхой…
Человек потер лоб ребром ладони. Он не мог вспомнить, какой сегодня день, не помогло и упоминание пятницы. Но такое с ним бывало, поэтому он не удивился.
В хриплый рык шансона («Хозяин седой, ворота открой…») внезапно вклинилось
— Участились случаи нападения бродячих собак на жителей района. Комментирует специалист санэпиднадзора…
Но дослушать не дали, и хриплый бас опять затянул балладу про лагерную жизнь.
В трех шагах от него мужичок с красным носом и физиономией сатира отхлебнул дешевого пива и передал бутылку своей подруге.
На сидении напротив балбес в наушниках тыкал пальцем по экрану крутого смартфона, на который вряд ли заработал. Еще дальше расположилась молодая мамаша, на руках у которой спал толстый младенец. Два мужика с широкими плечами и квадратными лицами — шахтеры — обсуждали автомобильные дела. И, дополняя социальный срез, дремал пенсионер с палочкой.
Данилов (а это был именно он) не прислушивался, но слова о чужой жизни сами лились ему в уши, и вот он уже знал, какие лучше брать шины, с кем спит Дашка, и в каком магазине дешевле подсолнечное масло.
Член партии любителей пива положил лоснящуюся ладонь на обтянутую леггинсами ляжку своей подружки. Та довольно хихикнула.
Снова проснулось радио:
— Доля мальчиков среди детей, появившихся на свет в первой половине года, ставит ученых в тупик…
Да дайте же дослушать. Успеете про свои этапы и СИЗО. Успеете.
— Представитель России в ООН заявил протест в связи с заявлением председателя МАГАТЭ Джейкоба Форрестера о якобы неоднократных нарушениях Россией положений договора о нераспространении…
Автобус подъезжал к его остановке, пора было протискиваться к выходу. Вот и помпезный Драматический театр — один из самых крупных за Уралом, окруженный домами со шпилями в стиле «сталинский ампир», каждое чуть напоминает уменьшенную копию МГУ.
Пассажиры продолжали отыгрывать свои роли. Так же посапывал младенец, обсуждали парней и косметику девчонки, балдел под наушники юнец и миловалась парочка маргиналов, достав вторую бутылку. Старик со старухой тихо разговаривали о ценах, о радикулите и запрете лампочек («У меня еще с 2010-го сорок штук в шкафу лежит, на черный день…»). Кондуктор феей порхала по салону, «обилечивая» народ.
— Напомню, что в рамках договора СНВ-3 общее число баллистических ракет шахтного базирования будет доведено до…
Господи, да не шумите вы. Дайте послушать. Почему-то ему казалось, что это очень важно.
Но нет. Вот и остановка. Надо, оставив этих людей с их радостями и горестями, идти домой. Но почему же ему так не хотелось?
Потому что в глубине души Данилов догадывался: в окружающем мире что-то не так. Никто его не ждет. И, ступив на асфальт, он не окажется на родной улице.
Двери с шипением открылись, он сделал шаг в чудесный солнечный день. И в тот же миг и город детства, и люди рассыпались в прах…
Он сразу понял, что это сон. Хоть и цветной, трехмерный. Он помнил касание ветра, жесткость сиденья, вкус пыли и запах бензина.
«Наверно, это от кислородного голодания…» — пыталось подвести рациональную базу проснувшееся сознание.
Кислород… Это что? Это зачем? — удивилось то, что было на месте сознания, пока оно почивало. Но это нечто уже уходило.