Сорок монет
Шрифт:
Правда, они перестали играть, когда появился Тойли Мерген, однако нисколько не смутились, даже не приподнялись навстречу старому человеку, а весьма спокойно, будто их поведение вполне естественно, пригласили его присесть с ними на кошму.
— Тойли-ага, сыграйте с нами! — предложили они. — Если хотите, вот и хороший чаёк…
Тойли Мергену хотелось пить, во рту у него давно пересохло. Он с вожделением смотрел на большущий пёстрый чайник, но и не подумал воспользоваться приглашением парней. Бригадир
— Если мы будем играть в карты, кто же будет собирать хлопок?
Парни переглянулись.
— Кто будет собирать? А? — повторил Тойли Мерген.
— Мы не собираем, Тойли-ага, — с улыбкой ответил худощавый парень. — Мы только отправляем его на базу.
— Так почему же столько хлопка валяется? Почему вы его не отправили?
— Машин не хватает, — заметил один.
— Если и есть машины, то не дают тележек, — подхватил другой.
— А волочить в мешках не дозволено, — добавил третий.
— Кто это сказал, что не дозволено?
— Ваш заместитель, Нобат! — снова заговорил худощавый. — И потом, вроде бы договорились — сначала перевозить хлопок передовых бригад. А у такой отстающей бригады, как наша…
— Коли отстаёте, почему машина не работает?
Бригадир махнул рукой в сторону новой хлопкоуборочной машины, что стояла неподалёку от площадки, покрытая пылью и паутиной.
— А водителя нет.
— Нет водителя? Куда же девался Джепбар?
Вместо того, чтобы ответить на вопрос бригадира, худощавый парень почесал нос и прищурился.
— Ты чего ухмыляешься?
— Если бы мне лично сказали, поезжай, мол, в пустыню, собирай арбузы, вари патоку и суши дыни, то я бы и близко к машине не подошёл.
— Что ты хочешь этим сказать? Кто мог послать Джепбара на арбузы, когда не убран хлопок? Кто это сделал, я спрашиваю?
— Кто же, кроме вас, может послать? — уже откровенно засмеялся худощавый. — И уехал он не один. Прихватил с собой и свояка Хуммеда.
Не случайно ухмылялся худощавый парень. Была на то причина. И Джепбар, и Хуммед доводились зятьями Тойли Мергену. Поняв, что его хотят поддеть, бригадир бросил на землю сигарету и раздавил её носком сапога.
— Ну, что ж, — сказал он. — Раз я сам их послал, то сам и назад верну. Так что ты, голубчик, напрасно рот до ушей растянул. — Тут он подошёл к булькающему в стороне большому чёрному казану и спросил: — Кто из вас повар?
Огромный усатый парень бросил карты, которые до сих пор держал в руках и, потянувшись, нехотя поднялся.
— Вообще-то повар я, Тойли-ага, — лениво произнёс он, догадавшись, что вопрос задан неспроста.
Окинув усатого взглядом с головы до ног, Тойли Мерген с презрением проговорил:
— И не стыдно такому здоровенному детине да при таких вот усах торчать возле чёрного казана
— Акы не виноват, Тойли-ага… — рванулся вперёд худощавый, но уже постеснялся улыбнуться.
Бригадир помахал в воздухе рукой:
— Да перестань ты чушь молоть! Кто же виноват? Может, опять я?.. Так вот, с завтрашнего дня чтобы я не видел тебя возле казана! С завтрашнего дня вы все выйдете на хлопок. А вместо вас сюда придут ваши жёны! Чтобы варить суп, принимать хлопок, сушить его и отправлять на базу — усы не нужны.
Парни молчали, почуяв серьёзность положения, однако худощавый не выдержал:
— А что делать неженатым?
Тойли Мергену было не до шуток. Он пристально посмотрел на зубоскала и твёрдо сказал:
— Если завтра увижу тебя за картами, то объясню, что тебе делать. Слышал или надо повторить?
— Слышал… — потупился шутник.
— Ну, раз слышал, передай таким же, как ты, лентяям С завтрашнего дня все выходят собирать хлопок. Все! Ясно? — Голос Тойли Мергена набирал силу. — Позор! Урожай не собран. Бригада отстаёт, А им и печали нет. Лежат, картишками перекидываются и животы поглаживают. Есть у вас совесть?
После этого разговора Тойли Мерген, никуда не сворачивая, отправился домой. Только теперь дала себя знать усталость. Есть не хотелось, а утолить жажду он не смог даже двумя чайниками и пододвинул к себе третий.
Если в жажду его ввергла длинная дорога, по которой прошагали его непривычные к ходьбе йоги, то устал он от мыслей и забот. Подложив под локоть две подушки, Тойли Мерген пил чай и спрашивал самого себя: как быть? Работа тяжёлая. Людей мало. Что делать? И не раз, и не два задавал он себе эти вопросы.
«С Кособокого Гайли надо начинать, да, с Гайли!..» — решил он наконец и резко отодвинул пиалу.
— Да, да, надо начинать с Кособокого! — вслух повторил он.
Услышав голос мужа, Акнабат, занятая своими делами на кухне, просунула голову в дверь:
— Ты что-то мне сказал?
— Пока нет, но, кажется, придётся и тебе ска-гать. — Тойли Мерген поднялся. — Надо собирать хлопок!
— Мне?
— Тебе!
— Ай, какая из меня сборщица!
— Соберёшь пять граммов — и то польза!
— А ты куда?
— В город!
— Что ты там потерял?
— Привезу Гайли Кособокого.
— Гайли? — удивилась жена. — Зачем он тебе понадобился?
— Заставлю собирать хлопок.
— Ах, вот оно что!.. — Акнабат сунула в рот кончик платка, чтобы скрыть улыбку. — Хорошо, конечно, если он тебя послушается.
— А не послушается, пусть собирает свои пожитки и совсем переезжает на базар. Я не потерплю, чтобы он барышничал, а хлопок гнил на полях.
— Если бы ты раньше, отец, об этом подумал, то не было бы того, что случилось…