Сорок пять(изд.1979)
Шрифт:
— Хорошо, господа, я вижу, вы верные слуги.
— Больше ничего не угодно, государь?
— Одно последнее указание, господа.
Молодые люди поклонились.
— Письмо это, — сказал Генрих, — важнее человеческой жизни. За сохранность его вы отвечаете головой. Передайте его Тени так, чтобы никто об этом не знал. Тень вручит вам расписку, которую вы мне предъявите. А главное — путешествуйте так, словно вы едете по личным делам. Можете идти.
Молодые люди вышли из королевского кабинета. Эрнотон был вне себя от радости — Сент-Малина мучила зависть. У первого сверкали глаза — жадный взгляд второго готов был прожечь мундир товарища.
Господин д'Эпернон ждал их, намереваясь расспросить.
— Ваша светлость, — ответил Эрнотон, — король не дал нам разрешения говорить.
Они тут же отправились в королевскую конюшню, где и получили двух прекрасных лошадей.
Господин д'Эпернон, без сомнения, проследил бы за Карменжем и Сент-Малином, если бы не был предупрежден, что с ним желает срочно говорить какой-то незнакомец.
— Что это за человек? — раздраженно спросил герцог.
— Чиновник судебной палаты Иль-де-Франса.
— Да что я, тысяча чертей, — вскричал он, — эшевен, прево или стражник?!
— Нет, монсеньер, но вы друг короля, — послышался чей-то робкий голос. — Умоляю вас, выслушайте меня.
Герцог обернулся.
Перед ним стоял, сняв шляпу и низко опустив голову, жалкий проситель, который то бледнел, то краснел.
— Кто вы такой? — грубо обратился к нему герцог.
— Никола Пулен, к вашим услугам, монсеньер.
— Вы хотите со мной говорить?
— Прошу об этой милости.
— У меня нет времени.
— Даже если речь идет о жизни его величества? — прошептал на ухо д'Эпернону Никола Пулен.
— Хорошо, зайдите ко мне в кабинет.
Никола Пулен вытер потный лоб и последовал за герцогом.
XXVIII. Разоблачение
Проходя через свою приемную, д'Эпернон обратился к одному из дежуривших там дворян.
— Как ваше имя, сударь? — спросил он, увидев незнакомое лицо.
— Пертинакс де Монкрабо, монсеньер, — ответил дворянин.
— Так вот, господин де Монкрабо, станьте к моей двери и никого не впускайте.
— Слушаюсь, ваша светлость.
— Никого, понимаете?
— Так точно.
И господин Пертинакс в роскошном одеянии — оранжевых чулках при синем атласном мундире — скрестил руки и прислонился к стене возле портьеры.
Никола Пулен прошел за герцогом в кабинет. Он видел, как открылась дверь, как она затворилась, как опустилась портьера, и задрожал с головы до ног.
— Послушаем, что у вас там за заговор, — сухо произнес герцог. — Но, клянусь богом, если это окажется шуткой — берегитесь!
— Речь идет об ужасающем злодеянии, ваша светлость, — сказал Никола Пулен.
— Какое еще злодеяние?
— Ваша светлость…
— Меня хотят убить, не так ли? — прервал его д'Эпернон, выпрямившись, словно спартанец.
— Речь идет о короле, монсеньер. Его собираются похитить.
— Опять старые разговоры о похищении! — пренебрежительно сказал д'Эпернон. Когда же намереваются похитить его величество?
— В первый раз, когда его величество отправится в Венсен.
— А как его похитят?
— Умертвив обоих слуг.
— Кто это сделает?
— Госпожа де Монпансье.
Д'Эпернон рассмеялся.
— Бедная герцогиня, — сказал он, — чего только ей не приписывают!
— Меньше, чем она намеревается сделать.
— И она занимается этим в Суассоне?
— Госпожа герцогиня в Париже.
— Вы ее видели?
— Я имел честь с нею беседовать.
— Честь?
— Я хотел сказать, несчастье, ваша светлость!
— Но, дорогой мой, не герцогиня же похитит короля?
— С помощью своих клевретов, конечно.
— А откуда она будет руководить похищением?
— Из окна монастыря Святого Иакова, который, как вы знаете, находится у дороги в Венсен.
— Что за околесицу вы несете?
— Я «говорю правду, монсеньер. Все меры приняты к тому, чтобы носилки остановились, поравнявшись с монастырем.
— А кто принял эти меры?
— Увы!
— Да говорите же, черт побери!
— Я, монсеньер.
Д'Эпернон отскочил назад.
— Вы? — сказал он.
Пулен вздохнул.
— Вы участвуете в заговоре, и вы же доносите? — продолжал д'Эпернон.
— Монсеньер, — сказал Пулен, — честный слуга короля должен на все идти ради него.
— Что верно, то верно; но вы рискуете попасть на виселицу.
— Я предпочитаю смерть унижению или гибели короля — вот почему я пришел к вам.
— Чувства эти весьма благородные, но возымели вы их, видимо, неспроста.
— Я подумал, монсеньер, что вы друг короля, что вы меня не выдадите и обратите ко всеобщему благу сделанные мною разоблачения.
Герцог долго всматривался в Пулена, внимательно изучая его бледное лицо.
— За этим что-то кроется… — сказал он. — Как ни решительна герцогиня, она не осмелилась бы одна пойти на такое дело.
— Она ожидает брата, — ответил Никола Пулен.