Сороковник. Книга 2
Шрифт:
Меня словно не слышат. Один ассасин, зевнув, непринуждённо опирается спиной о ребро щита, другой, сняв перчатку, вертит в руках и растерянно смотрит в первые ряды зрителей. Ему сердобольно протягивают какую-то ветошь, и он, с облегчением вздохнув, начинает полировать когти тряпочкой.
Игнорируют, значит.
Зрелищ вам подавай.
Да ладно, мальчики, прощаю великодушно, вам в пути действительно маловато развлечений. Наверное, одно рубилово. Так уж и быть, потешу, раз уж сам Игрок иногда надо мной ухохатывается.
Похоже, я сама себя распаляю, как берсеркеры. Потому что от злости даже чёртики в глазах пляшут. Во сне слова некроманта не казались мне такими обидными, а сейчас они задевают, хоть и с большим опозданием. Ох, сильно задевают. И первую стрелу я всаживаю, представляя, что летит она прямо в упрямый Магин лоб.
Чёрт. Спохватываюсь. Так нельзя. Если словом можно навредить, то и мыслями тоже. В последний момент мысленно пинаю разлюбезного недруга с линии огня. Стрела впивается в сухое дерево. Раздаётся характерный стук.
– У-у, – вздыхают за моей спиной. – Глядись-ко! Попала!
Кто там проиграл, кто выиграл – не знаю, но шепоток усиливается. Ставки повышены. Вьюнош, полирующий железную перчатку, косит на мишень, на толпу; оттуда ему энергично жестикулируют, и он делает в мою сторону отмашку. Подальше, мол, отойди, чего на месте застряла? Видишь, люди интересуются… Спиной чувствую, как сзади образуется вакуум, и отступаю на несколько шагов.
Последующие полчаса я повторяю это дважды. И постепенно делаю из щита нечто вроде ощетинившегося ёжика. Я располагаю стрелы крестом по горизонтали, вертикали, диагоналям, соединяю крайние линии в правильную окружность и, наконец, решаю, что на сегодня хватит. Да, похоже, и деньги у болельщиков кончились.
Второй ассасин, кинув беглый взгляд на стрелы, показывает мне три пальца. Я не понимаю.
– Три стрелы, – подсказывает сэр Джон. Я и не заметила, когда он успел подойти. – Он просит три выстрела с вашей стороны, максимально быстрые.
– Э-э… – неуверенно тяну.
– Цельтесь в грудь, в живот, в глаз – куда хотите. Он либо отобьёт, либо перехватит. Они так долго ждали, пока вы промахнётесь, дабы показать это своё умение, так не разочаровывайте же мальчиков. Дайте им покрасоваться.
– Но прямо в них… – Я даже лук опускаю. – Я не могу, сэр Джон. Если бы они нападали, а они просто стоят и смотрят. Это ж нечестно!
– Хотел бы я знать, о ком или о чём вы подумали при первом выстреле, – глубокомысленно замечает он. – Привели же вы себя тогда в нужное состояние? Можете, дорогая, и безо всякого урона для своей чести. Для них это такая же тренировка, только не с учебным оружием, а с боевым. Войдите в их положение: ребятам, как и вам, нужна практика, а лучников здесь немного.
Ассасин уже надел железную перчатку и нетерпеливо притоптывает ножкой.
– А если…
– Если промахнётесь? Так я же рядом, подлечу. А им не привыкать.
Задумавшись, перебираю оставшиеся стрелы. Ближайший ко мне викинг презрительно сплёвывает. Второй ассасин, что ближе к щиту, разочарованно отворачивается. Ах, так?
Надо только снова себя взвинтить: вспомнить, например, как умирал Аркадий из-за паршивого дротика паршивых сатиров, вспомнить оскаленные желтозубые морды, представить их здесь, на месте этих экзотов. И тогда легко получится жахнуть в каждого.
Три выстрела в одного: в глаз, в лоб, в грудь. Второму тоже нечего простаивать: получи, браток, в обе ноги и… тоже в лоб. Успеешь? Почему-то я уже не боюсь. Чую, что всё делаю правильно.
– У-у, – говорят одобрительно сзади. Сэр Джон торопливо занимает позицию сзади, оберегая мою спину от чересчур энергичных хлопков. Ассасины-тени церемонно кланяются и возвращают мне стрелы. Глаза довольно блестят из прорезей масок-шлемов. Над бровью когтевладельца кровоточит глубокая царапина, к которой уже тянется из-за моего плеча протуберанец целительной ауры. Сэр Джон на посту, верный своему слову.
– Однако, – в голосе явное одобрение. – Ваш первый наставник не тратил времени зря. Какая жалость, что он оставил ваше обучение!
– А может, сэр Джон… – Перевожу дух. Последнюю серию провела в повышенном скоростном режиме, и поэтому до сих пор ноют руки. – Может, он захотел сменить методику? И, по примеру некоторых своих коллег, решил предоставить мне действовать и думать самостоятельно? Может, он выбрал политику…
И вспоминаю давешний сон.
– … невмешательства, – договариваю упавшим голосом. Потому что эта версия тоже имеет право на существование.
– Невмешательства, – странным тоном повторяет за мной сэр. – А знаете, дорогая, в этом что-то есть. Хотя и несвойственно для школ боевых искусств, но хороший Наставник всегда в развитии, и ничто не мешает ему менять методы, экспериментировать… Я должен извиниться перед вами, леди Ванесса. Моё суждение о поступке сэра Васюты было слишком поверхностно и торопливо.
Он вежливо приподнимает шляпу. Почему-то это трогает до глубины души. Слишком это не похоже на холодное формальное «прости» Маги, вот почему.
Представление закончено, и благодарные зрители снова преображаются в воинов. Мой щит быстро очищают от стрел и приспосабливают для метания дротиков. Мальчики работают.
Руки у меня всё ещё слабы, и поэтому я вежливо отклоняю предложение сэра позавтракать вместе. Ссылаюсь на то, что хотела бы ещё помедитировать, набраться энергии, а на самом деле просто боюсь, что начну ронять ложку или, чего доброго, расплещу тот же чай из кружки. Не знаю, что уж там воображает себе сэр, но только он, пряча улыбку, советует: