Сороковник. Книга 3
Шрифт:
Всё, что я помню из школьного курса об истории современных сражений — что многие из них начинались "с мощной артиллерийской подготовки", на большее моей девичьей памяти не хватало. Здешние войны обходятся без этого, нет у них артиллерии, зато, как сообщил вчера Аркадий, прилетели драконы. От артобстрела можно укрыться в окопе, хоть и случается такая страшная штука, как прямое попадание, а вот попробуй, увернись от летучей твари, которая поливает огнём, и не бездумно, не всё подряд, а прицельно гоняется за тобой, драгоценным. Неужели драконы — умнейшие существа, древнейшая раса, если верить многим авторам, — тоже пошли под руку Игрока, согласившись на бессмысленную бойню? Чем он их взял?
Судорожно втягиваю носом воздух, до ломоты в глазах всматриваюсь в небо, но клубов дыма не видно, да и гари не чувствуется. Либо драконы пока не задействованы, либо ветер не с той стороны.
Десятиминутной прогулки нам с Норой хватает. Да простят меня цивилизованные жители, что выгуливаю на их газонах псину, но будем считать, что мы на военном положении и нам простительно. Возвращаемся в дом, и не успеваю я закинуть поводок на рогатую вешалку, как Нора, взрыкнув, в три прыжка пересекает кухню, и оглушительно лает на парадную дверь. За ней кто-то ойкает, затем робко стучится. Я цыкаю на собачку и с опаской подхожу к окну.
А вот и он, бедный Йорек, лёгок на помине, с ножки на ножку переминается. Окидываю взглядом улицу, насколько хватает обзора, но вроде бы никого больше не замечаю. Открыть?
С одной стороны, обещала сидеть дома, да и Мага прямо высказался, чтобы никуда не высовывалась и никому не открывала. Но ведь я собиралась отправиться на поиски этого самого ведуна, а он — пожалуйте, сам нарисовался! Будем считать, что на ловца и зверь бежит. А не запер ли меня дорогой наречённый, кстати? С него станется — прощальным взмахом руки приклеить заклинание на входную дверь, не просто так он настаивал, чтобы я ушла в дом, а потом уже сам уехал. Или у меня паранойя?
Повернув ручку, осторожно тяну дверь на себя и перевожу дух. Надо же… А мог бы и запереть. На какой-то миг даже становится неловко за предстоящий уход. Открываю дверь — не нараспах, а только, чтобы увидеть гостя, придерживаю за ошейник Нору, которой надо непременно высунуться наружу и обнюхать гостя.
— З-здравс… Д-доброе у-утро, госпожа И-ива…
Так. Он ещё и заика.
— Доброе, господин Йорек — отвечаю нейтрально. — Чем обязана визитом в столь ранний час?
Похоже, подобным обращением я ввергаю его в ступор. Он несколько раз открывает и закрывает рот, пытаясь что-то сказать — и не может. Глаза у него покрасневшие, как после бессонной ночи, сам помятый, пожухлый… даже балахон из крепкого небелёного льна висит на худых плечах мешком и кажется, что вот-вот расползётся в клочья. Ведун в очередной раз набирает воздуху, чтобы выдавить из себя застрявший слог, и тут я, не выдержав, хватаю его за руку и втаскиваю в дом. Мне стыдно. Ужасно стыдно.
— Тихо, Нора, — командую собаке. — И ты помолчи, парень, не старайся зря. Иди-ка сюда, садись. — Чуть ли не силком пихаю его за стол. Пошарив взглядом, нахожу остывший чайник, поспешно наполняю стакан водой и сую в руки ведуну. И по тому, как он торопливо, махом, осушает этот стакан, роняя капли на подбородок, по тому, как подрагивают тонкие пальцы с заусенцами, вдруг понимаю, насколько ему хреново. Господи, да он мальчик совсем, ему и восемнадцати, должно быть, нет! Как же его занесло на такую должность?
Нора, довольная, что можно пообщаться с новеньким, уже сидит рядом, высунув язык, и кладёт когтистую лапу пришельцу на колено. Вздрогнув, тот растеряно её пожимает. Роняет посох, зажатый подмышкой, алеет, как маков цвет, наклоняется поднять.
— Есть будешь? — спрашиваю, когда он выпрямляется. Он таращит на меня глаза в полнейшем изумлении, наконец, кивает. — Ты успокойся. Посиди, подожди немного.
Приходится пару раз подпрыгнуть, чтобы стащить с крюка вчерашний окорок. Хорошо Маге с его-то ростом и длинными руками, а вот под меня здешние приспособления не рассчитаны. Возиться с жаркой не стоит, не до изысков — похоже, парень не просто оголодал, а истощён. Потратился за ночь, энергии перевёл немало, а восполнять толком ещё не умеет. И поесть некогда, а может и негде. В моём рюкзаке ещё остались полбатона, поэтому я энергично нарезаю тесаком бутерброды, на которых куски ветчины свешиваются с хлебных краёв, выставляю бутылку с водой — и ведун жадно к ней присасывается, игнорируя стакан. Досталось тебе, паря…
Придвигаю к нему гору бутербродов. Это человеку. Повозившись, срезаю с кости окорока приличный хрящ. Это Норе, и позавтракать, и чтобы не цыганила у голодного, а то у него не хватит духу отказать. Подвешиваю чайник на крюк в своде очага, и, вспомнив, как это делал Мага, воспроизвожу жест, будто вытягиваю пламя наверх, и вот уже язычки огня послушно облизывают медное днище чайника. Так, тут дело на мази.
— Вот что, — поворачиваюсь к Йореку. — Ты ешь, не стесняйся, надо будет — ещё настрогаем. Я скоро буду. Да не ухожу никуда, — говорю в досаде, поскольку замечаю в круглых зелёных глазах испуг, — наверх поднимусь, кое-что оттуда взять нужно. Сиди, отдыхай.
…А глаза у него с пушистыми длинными ресницами, прямо как у девчонки, рыжими. Брови густые, сросшиеся, тоже рыжие; а давно не стриженные вихры, что отродясь расчёски не знали, те аж в красноту переходят. И веснушек на вздёрнутом носу, на впалых щеках, на заострившемся подбородке — как на воробьином яйце. Худой, нескладный, но подкормить бы, причесать, дать отоспаться — и будет похож на человека. И даже очень. Люблю рыжих.
Нора, на сей раз покосившись на гостя с подозрением, подхватывает мосол и спешит за мной, в спальню. Там пристраивается на коврике и, пока смачно грызёт, я заглядываю в гардеробную. Что там мог оставить для меня суженый?
Так, эта пара открытых шкафов не интересна, здесь полно камзолов, плащей, ещё какой-то верхней одежды… недосуг шарить. Наверняка, то, о чём Мага говорил, должно быть если не на виду, то поблизости, думаю — где-то на боковых полках. Но и не на уровне глаз, иначе я бы обратила внимание, когда заглядывала сюда впервые. Тщательно изучаю полки слева. Обувь не нужна, перчатки, пояса, шляпы тоже. Ах, ты ж… С самой верхней полки показывает краешек какой-то удивительно знакомый предмет.
Маге, конечно, не составило труда запихнуть его наверх, чтобы глаза не мозолил, а мне… опять приходится подпрыгивать. В конце концов, я становлюсь на вторую снизу полку одной ногой, подтягиваюсь, держась за верхние и моля бога, чтобы вся эта стеллажная конструкция оказалась прикреплённой к стенке и не рухнула бы под моим весом… Наконец-то!
— Ого-го! — восклицаю, завладев, наконец, вожделенной вещью. — Ну, Мага! Ну, молодец! Вот не ожидала!
Ласково поглаживаю футляр с монограммой "V–I" на замке. Достаю части лука… чистые, отполированные и даже навощенные каким-то составом. Прикрепляю плечи к рукоятке, натягиваю тетиву, и, не удержавшись, оттягиваю и отпускаю, та отзывается низкой нотой, словно струна на бас-гитаре. В колчане два десятка стрел, что просто замечательно, потому, что с этаким богатством мне уже не страшно высунуться на улицу даже в комендантский час, буде такой здесь объявят. Конечно, нет при мне уже ни именного браслета, ни именного кольца, но ничего, обойдёмся. А вот должна быть где-то запасная тетива… вот она, закреплена специальным держателем. А это что?