Сorvum nigrum
Шрифт:
Я поднял на Гермиону глаза. Снова посмотрел на фотографию. Они все еще были похожи, но теперь не так сильно. Почему-то мне кажется, что внешние изменения, произошедшие с Гермионой, пошли с подачи Ярослава. Я прислушался к себе. Уже давно я не чувствовал его, не мог зацепиться за нашу связь. Вот и сейчас внутри было тихо. Он мстит моей подруге за то, что она так на нее похожа,но не является ею. Он измывается над Гермионой, зная, что об этом станет известно мне. Он надеялся, что я все пойму, сложу два и два. И я сложил, но принять и понять самого Ярослава не смогу никогда. Зачем помогать грязнокровой ведьме, которая не просила о помощи, а потом глумиться над ней, хоть и не в открытую? Может быть даже не нарочно. Думаю, сначала он пожалел девушку, так похожую на его Милу, а потом возненавидел за то, что вынужден жить с человеком, который является вечным напоминанием о том, что он не сможет быть с
Гермиона не счастлива, да и вряд ли станет. Ярослав намеренно отравляет ей жизнь. Ему доставляет садистское удовольствие то, что я буду знать об этом, буду винить себя в том, что не послушал совета, позарился на чужое. Я уверен, что Ярослав считает Милу своей. Ситуацию усугубляло то, что она носит под сердцем моего ребенка. Он точно об этом осведомлен, иначе бы не мстил. Я уверен, что он видел ее. Для меня остается загадкой то, почему наша связь с Ярославом до сих пор есть. Мне эта связь больше не была нужна, все свои душевные страдания я уже пережил, дух мой перестал метаться, даже смерть возлюбленной не стала для меня таким уж роковым ударом. Да, я до сих пор расстроен, виню себя в случившемся, наказываю сам себя. Однако я смог переступить через сложившуюся ситуацию и начать жить дальше. Ярослав же все еще топчется на месте. Или ходит по кругу. Снова и снова вскрывая больную рану на сердце.
Сейчас я не уверен, что магия связала нас потому, что я нуждался в нем. Тот путь, что мы прошли вместе я бы смог пройти и в одиночку. Это не умаляет его заслуг, но он так и так просто выполнял то, что должен. Со связью или без, Николас бы не смог подобрать никого лучше для моего обучения. Сейчас же ситуация оборачивалась таким образом, что теперь я должен взять на себя роль громоотвода. Только вот я не знаю, как мне заставить его отпустить ситуацию. Думаю, это невозможно, слишком долго он живет с этим. Я ощущал бессилие. Все в моей жизни становилось с ног на голову. Белое становилось черным, добро — злом. Обычные шаблонные понятия больше не действовали. Каждая ситуация особенная, единственная в своем роде. Мне не удается ухватить суть. Каждый жизненный эквилибр ставит меня в тупик. Почему все это происходит? Для чего? Я не вижу смысла. Такое чувство, что жизнь ставит надо мной изощренный эксперимент без какой-либо цели. Просто единственное желание узнать, как такая букашка, как я выберется из определенной ситуации. Забавная барахтающаяся букашка по имени Гарри Поттер.
Я рассказал Гермионе о той встрече. Рассказал все, если быть точным. После ее короткого признания, боли и непонимания, мелькнувшей в глазах, меня словно прорвало. Я рассказал все. С самого начала. Показал свою анимагическую форму, рассказал о детях, об Эвет. О том, какие проблемы мне еще предстоит решить. Открылся ей. Короче, сделал то же самое что и Ярослав — свалил на ее голову свои проблемы. Гермиона мне искренне сочувствовала. Сопереживала. Не удалось еще Ярославу сломить мою подругу. Надеюсь, что и не удастся. Гермиона успокоила, сказав, что он не сможет причинить ей боль, ему не позволят. Он может мучить ее только словами, историями. Однако то, что вначале почти убило ее, теперь воспринимается как одна из особенностей их семейной жизни. Несмотря на то, что Ярослав хочет сделать ей больно, он остается умным и понимающим. Он остается мужчиной. По-своему Гермиона счастлива. Ярослав внимателен в постели, обходителен в обществе. Он не повышает на нее голос, развлекает ее. Только иногда он позволяет себе слабость вылить на нее ушат дерьма. Моя подруга осталась собой не смотря ни на что. Однако научилась притворяться. Играть отведенную жизнью роль. Ярослава она не осуждает, она понимает, что ему тоже тяжело и поэтому снисходительно относится к тому, что на его рабочем столе стоит не ее фотографии, а Милы.
— Нужно было жениться на тебе, — вырвалось невольно.
— Брось, — улыбнулась она. — Мы же друзья.
— Ну и что. Я бы не стал заковывать тебя в клетке, пусть и золотой. Ты бы смогла заниматься тем, чем захочешь. Ты была бы свободна…
— Но я не в клетке, Гарри, — улыбнулась она. — Несмотря на то, что жизнь моя кажется ужасной, она не является таковой. Да, мои надежды и желания не оправдались. Я не смогу стать мастером Чар или Трансфигурации, не стану профессором в Хогвартсе, не стану главой отдела в Министерстве, как когда-то мечтала. Зато жизнь дала мне нечто другое. Я могу помочь невинным детям. Смогу уберечь их от ошибок, спасти. Если бы Темный лорд в свое время встретил кого-то, похожего на меня, страна бы не увязла в многолетней войне. Одному Мерлину известно кем бы стал мальчик по имени Том Реддл, но я уверена, что он бы не стал убийцей и пугалом всей Британии. Возможно,
В ее словах была крупица истины. Том был талантливым и сильным магом. Таким он и остался, однако жизнь изрядно его потрепала, превратив в то, что есть сейчас. Блестящее будущее, уготованное ребенку, превратилось в побитое ржавчиной настоящее. Ржавчиной, разъевшей душу, превратившей гения в безумца. Покидал этот странный дом я с тяжелыми думами, но легким сердцем. Гермиона не перестала быть моим другом, наоборот, она стала еще ближе. Еще роднее.
–
Беллатриса почти оправилась от родов. За малышкой она ухаживала очень хорошо. Конечно, она ведь очень любила своего Повелителя, как же она может не любить их совместную дочь? Мое отношение к Астре неоднозначно. Умом я понимаю, что ребенок не выбирает в какой семье родиться, но сердце кричит от боли. Воланде-Морт лишил меня обоих родителей, Бэлла убила крестного отца. Невольно я видел в девочке врага и как никогда понимал Снейпа. Сириус говорил, что его кузина всегда была не в себе, только я так не считаю. Что-то сломало ее, повредило тонкую душевную организацию. В Томе она нашла утешение. Только вот стала еще безумнее. Сейчас, находясь под действием заклятия, эта ее сторона притупилась. Затаилась.
Такие безумцы не были редкостью в волшебных семьях, однако все решалось жестким контролем со стороны главы семьи или супруга. Выходит что и Сигнус и Рудольфус сильно облажались на ее счет. Сдается мне, метка сыграла не последнюю роль. Приходилось заставлять себя не видеть в ней убийцу. Каждый раз, глядя на ее нее, я старался увидеть девушку, играющую чудесную мелодию в незнакомой гостиной. Получалось из рук вон плохо. Я ненавижу ее и не смогу вдруг изменить свое к ней отношение. Беллатриса стала той, кто убил последнюю надежду на относительно нормальную жизнь. Растоптала остатки детства.
Много дней и еще больше ночей я потратил на раздумья. Держать в узде обезумевшее создание опасно. Однажды она вырвется из-под гнета и может случиться беда. Мое решение не встретило одобрения ни у Гермионы, с которой я на очередном чаепитии решил посоветоваться, ни у Николаса, которого я просто поставил в известность; однако я для себя решил именно так. Все было до банального просто: нет человека — нет проблем.
Нет, с убийством это никак не связано.
Определенная опасность в моем плане имела место, но не была явной. Данная идея давно зрела в голове, но не сразу я обратил на нее внимание — слишком был занят придумыванием пыток, которым подвергну Бэллу. На мой взгляд, это наиболее правильное и довольно простое решение. И довольно безопасное. Мир волшебства дает кое-какие гарантии, особенно если знаешь что делаешь и для чего. Много болтаю да? Все вокруг да около, прям как заяц петляю. Решение проблемы показалось мне изящным — лишить Бэллу личности. Стереть память. Под чистую. Для этого пришлось основательно потрудиться — создать новые воспоминания и новую личность. Не было больше Беллатрисы Блэк — она умерла. Магия помогла. Да и деньги оказались не лишними. Удалось устроить Бэллу в магловскую частную пластическую клинику, где ее милое личико подправили. Совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы никто не смог опознать в ней сумасшедшую Беллатрису.
Операция не только изменила внешность, но и вернула несколько лет жизни, убрав морщины, появившиеся вокруг глаз и губ. Как регент рода, как временный глава, я смог закрыть доступ к семейному гобелену для любопытных глаз. Беллатриса считалась мертвой, так что теперь под ее именем стояло две даты: «1951 — 1998», дочери у нее больше не было. От Вальбурги Блэк, матери Сириуса и Регулуса, подчиняясь моей воле, отошла еще одна ветвь, никак не связанная с Орионом. Под ней была изображена женщина, имя которой Дельфини Блэк. По придуманной мной легенде девочка, рожденная в 1956 году, отосланная разгневанным мужем подальше, так как являлась плодом измены. Мало кто знает, что внебрачные дети, рожденные дочерьми рода всегда ему и принадлежат, в отличие от мужчин. Мужчины, что имели несчастье обзавестись потомством на стороне, обрекли тех на унизительное звание ублюдка и жизнь вне рода.
От Дельфини тянулась веточка — Астра Блэк. Только мне открывался истинный вид гобелена. Черные пятна больше не мозолили глаза — я видел всех изгнанников, снял ранее наложенную иллюзию. Остальные могли видеть лишь то, что я разрешил. Каждый раз, глядя на полотно, меня охватывала тоска. Скольких имен не досчиталось магическое сообщество? Столько жизней растаяло в объятиях войны. Сколько детей не родилось, сколько пар не сложилось? Сколько волшебников вот так же стоят перед своими гобеленами, плачут над колдографиями?.. Может быть у меня была бы сестра или брат, может быть больше. От таких мыслей становилось не по себе.