Сorvum nigrum
Шрифт:
Оказалось, что это был портал во Францию. Я был настолько удивлен, что даже не смог ничего ему возразить, кода он потянул меня на выход. Мы шли по улице, держась за руки. Это было просто необходимо, потому что я не хотел остаться в чужой стране без средств и одежды, вот и вцепился в него как клещ. Люциус рассказывал мне о местных достопримечательностях, которые я уже видел прошлым летом. Указывал на кафешки, в которых можно найти что-нибудь необычное. В одной из них мы и устроились. Все стены были разрисованы радугами, а столики занимали парочки, похожие на нашу. Это было единственное кафе, в котором посидеть могли только геи и лесбиянки. Меньшинства,
— Милый, расслабься, — прошептал он мне на ухо.
Расслабишься тут. Скорее напряжешься в некоторых интересных местах.
Мы полночи гуляли по Парижу. Заходили в кафе, пили кофе и прохладительные напитки, заказывали необычные закуски. Уличный художник нарисовал наш совместный портрет. Получилось здорово, только не похоже, потому что выглядел я совсем по-другому. Люциус вел себя как галантный кавалер, ухаживал, развлекал. Под утро мы оказались в постели. На трезвую голову он пугал меня своей настойчивостью, поэтому я неловко отводил глаза, кутался в простыню, стараясь прикрыть достоинство.
— Давай, не бойся, малыш, — он гладил меня по волосам.
— Я и не боюсь! — сверкнул я глазами. — Просто не хочу этого делать.
— Но я же делал, — нахмурился Люциус. — Попробуй, тебе понравится.
Он уже минут тридцать уговаривал взять у него в рот. Я отказывался, но каким-то образом оказался на коленях перед сидящим на кровати Люциусом.
— Хорошо, давай сделаем так, — он вытянул руку и через пару секунд продемонстрировал мне баночку взбитых сливок.
На головке его члена оказалось немного десерта. Небольшая белая точка.
— Бонн аппети! — улыбнулся он. — Давай же.
Я глубоко вздохнул и уставился на нее. Нерешительно взял его член двумя пальцами и быстро слизнул, стараясь не касаться языком головки. Сливки были чуть сладковатыми с ноткой солености — видимо к ним добавилась смазка Люциуса. Я скривился. То еще сочетание.
— Хороший мальчик, — похвалил Люциус и выдавил чуть больше сливок.
Слизнуть такое количество не удалось, пришлось приложиться губами. Легкое прикосновение к гладкой поверхности головки вырвало из губ Люциуса легкий стон. Он выдавил сливки вдоль всего члена, которые я собрал губами, немного измазавшись. Люциус нарисовал сливками кольцо, чуть ниже головки и скомандовал:
— Открой рот пошире.
После чего засунул мне в рот член. Я сомкнул губы и слизал сливки с гладкой поверхности. Дальше пришлось работать без лакомства. Ощущение было то еще! Это было странно и одновременно волнующе. Я понимал, что это член, но не мог заставить себя оттолкнуть его руку, держащую мою голову. Мне доставляло наслаждение видеть и слышать, как постанывает от удовольствия Люциус. Как он запрокидывает голову, гладит мои волосы. Его плоть стала просто каменной и запульсировала. Тут же мне в рот выбросилась струя спермы, солено-горькая на вкус. Он удерживал мою голову не давая отстраниться, и совершал фрикции, пока всея сперма не вышла. После этого он меня отпустил, и я выплюнул все прямо на ковер.
Я сам чуть не кончил, пока делал ему минет, но финал Люциуса чуть поубавил мой пыл. Он уложил меня на кровать и попросил расставить ноги, подложил под ягодицы подушку. Это было странно. Языком он ласкал мой сфинктер, а рукой массировал член, который тут же обрел былую твердость. Постепенно
Следующим днем активную позицию в нашей паре занял я. В воскресенье мы снова гуляли, сходили в небольшой кинотеатр, просто трепались о жизни. Мне было на удивление весело и легко, особенно после того, как перестал заморачиваться на счет его половой принадлежности. Париж настраивал на романтический лад. Вечером я поблагодарил Люциуса за чудесные выходные. Через пару часов должен был сработать портключ.
— Как тебе мой сын? — спросил он, когда мы пили кофе на маленькой кухне.
— В каком смысле? — удивленно спросил я.
— Не притворяйся, — махнул он рукой. — Я знаю своего сына и могу просчитать его действия наперед. Знаешь, даже если бы не было никакого проклятия, Драко стал бы геем. Возможно это моя вина, ведь воспитывала его в основном Нарцисса. Так как он тебе?
— Не в моем вкусе, — буркнул я.
Люциус усмехнулся.
— Что это значит? — спросил он.
— То и значит! Я не намерен обсуждать это с тобой!
— Ясно. Значит он тебя не удовлетворил?
— Люциус!
— Молчу, молчу, — улыбнулся он. — Не будь с ним слишком строг. Он еще не достаточно опытен. Но у него вся жизнь впереди, — философски закончил он.
— Что это значит? — нахмурился я.
— Видишь ли, — Люциус сделал небольшой глоток и прочистил горло. — У каждой чистокровной семьи имеется то или иное родовое проклятие. Так уж повелось. В нашей семье таким проклятием стала тяга к себе подобным. Женщин семьи тянет к женщинам, мужчин к мужчинам.
— А разве все началось не с противостояния двух Септимусов? — припомнил я слова Драко.
— Отчасти, — кивнул Люциус. — Его проклятие усилило уже имеющееся. Если раньше нас просто влекло к своему полу, то теперь это стало необходимостью на целых семь поколений, да еще и не можем зачать больше одного отпрыска. Какая низость! Это же почти приговор для рода! А если с Драко что-то случится? Род просто зачахнет, перейдет в лапы дальних родственников или регентов и еще Мерлин знает чьи. Септимус Уизли был человеком мелочным и склочным, да еще и обидчивым, насколько я могу судить. Давай сменим тему, а то эта мне не приятна. Не хочу чтобы чудесные выходные испортил тот, кто давно гниет в могиле.
Возвращение в школу было подобно пробуждению. Будто кто-то вылил на меня ведро реальности. Холодной, отрезвляющей. Кровь прилила к лицу, щеки горели огнем. Что же я натворил? Надо было потребовать сразу же вернуть меня обратно, а не ввязываться в эту дурно пахнущую авантюру. Пока я брел до башни, успел подумать много о чем. Например почему я так реагирую на Люциуса? Рядом с ним я чувствую себя беспомощным ягненком. Почему? Он точно не опаивает меня зельями, иначе тату сразу бы среагировало. Может он сам что-то пьет или у него духи с феромонами? Хотя я могу вести себя с ним вполне нормально, когда он не флиртует и не набрасывается на меня. Что же между нами происходит?