Сorvum nigrum

zhanna_12_09

— Прекрасная идея! — хлопнув меня по спине, одобрил дядя Вернон.

— Папа! — вскрикнул Дадли, чуть не плача.

— Зови меня «сэр», — строго сказал дядя.

— Мама? — дрожащим голосом обратился он к Петунии.

— «Мэм», теперь я для тебя «мэм», — поучительно грозя пальцем, отозвалась она.

Вся эта ситуация меня очень забавляла. Выражение лица кузена невозможно передать словами, такое чувство, что он верит, что вот-вот проснется, но я-то знаю, что это не сон. О да, кузен, добро пожаловать в суровую реальность, которую для тебя подготовил твой покорный слуга, ну то есть я, конечно. Тебя ждет самое незабываемое лето в жизни, полное новых приключений и достижений. За каникулы я как раз научусь частичному стиранию памяти и впоследствии заменю

все эти воспоминания на более правдоподобные. Например, на то, что все это время они провели в спортивном лагере или типа того. Со стороны мой поступок выглядит жестоко, но я лишь воздаю по заслугам и беру то, что мне не додали в детстве. С процентами. Была у меня мысль поубивать их всех к чертям, но это было бы слишком просто, они должны помучиться. Завтра я буду наблюдать, едя на новеньком скоростном велосипеде Дадли, как он и его жирный папаша пыхтят, переваливая свои жирные окорока вверх по улице и обратно. Надо еще убедить дядюшку, что холодный душ из шланга после пробежки самое то. Ну, а тетя?

— Тетушка, я ненавижу лаванду, — с интонацией капризного ребенка, произнес я.

— Ох, Гарри, прости, пожалуйста! — она кинулась обнимать меня, отчего глаза Дадли чуть не вывалились из орбит. — Я завтра же избавлюсь от этого запаха.

— Конечно тетушка. Непременно нужно перестирать все вещи в доме и сделать уборку, поменять обивку мебели и, наверное, переклеить обои. Я надеюсь, мы сможем выбрать новые обои и обивку вместе?

— Милый мой, для тебя — все что угодно! — поправляя мою челку, ответила Петуния.

— Я хочу, чтобы в доме слегка пахло розами, и неплохо было бы посадить пару кустов на лужайке.

— Все будет так, как ты захочешь, дорогой, — соглашалась она с каждым моим словом и мне это очень даже нравилось.

Пора начать писать правила для дома на это лето. Неплохо было бы придумать униформу, в которой семейка Дурсль будет рассекать по дому, выполняя мои поручения. Ну над этим я еще подумаю чуть позже.

— Надо бы сделать семейное фото, — предложил Вернон, прерывая мои размышления.

Мой взгляд сразу же метнулся к фотографии напротив обеденного стола. Два поросенка и тощая свинья — картина маслом, причем сливочным. Не хочу я вот так же висеть в окружении ненавистных мне людей.

— Попозже дядя, — отмахнулся я.

— Зови меня “папа”, — откликнулся он, с воодушевлением глядя на меня.

Вот еще! Звать этот жирный кусок мяса отцом. Нет уж, пусть все будет как раньше.

— Нет, я буду звать вас как и всегда — тетя и дядя, — отрезал я.

— Конечно, милый мой, только не расстраивайся! — запричитала Петуния. — Вернон! Не говори чепухи, не огорчай нашего Гарри, лучше помоги Дадли перебраться в его новую комнату, — с металлом в голосе распорядилась тетя.

— Но я думал сначала перекусить, — заскулил он, тыкая пальцем, смахивающим на сардельку, на сковороду с мясом.

— Это для нашего Гарри, иди уже, пока он окончательно не расстроился! — указав мужу на дверь, Петуния развернулась к плите.

Я взглянул на Дадли. Вся кровь отлила от его физиономии, он так и застыл, переводя ошарашенный взгляд с отца на мать и обратно. Такой беззащитный, подавленный, как брошенный на краю обочины щенок. Очень упитанный щеночек. Вернон вздохнул, провожая взглядом аппетитный бифштекс, и поплелся к выходу. Тетя выключила газ, быстро переложила мясо в тарелку, и посыпала сверху мелко порубленной зеленью. Улыбаясь, она поставила еду на стол и жестом пригласила меня сесть.

Ухватив своего сына за локоть, Вернон тащил его наверх к новой жизни, а я принялся поглощать долгожданный кусок мяса, блаженно улыбаясь и строя планы на завтра. Это будет тот еще денечек!

========== Часть 4 ==========

Следующее утро ознаменовалось знатными криками тетушки. Я по инерции открыл глаза и подскочил, даже раздражает, что это стало моим рефлексом. Вторым моим глупым действием за сегодняшнее утро стал поиск очков, которые теперь покоятся в чемодане в отделе для вещей, которые никогда мне не пригождаются, но выкинуть жалко. После того, как спустя минуту,

в мою дверь никто не вломился, я, наконец, понял какой я осел. До меня все отчетливее стали доноситься слова «Дадли» и «вставай» к которым прибавлялись разного рода угрозы, вплоть до лишения еды на неделю. Должно быть это подействовало, так как через пару минут я услышал грузные шаги, проследовавшие в соседнюю комнату. Кузен ночевал в чулане, но вот вещи остались пока что в комнате. По этому поводу у меня созрела еще одна маленькая, неприятная для него, шалость. Ну, или ряд таковых, это я точно еще не решил. Мне тоже нужно было вставать, потому что вчера я уже набросал некоторый план действий, так что и мне предстояло выйти на пробежку, к счастью, для меня, только в качестве зрителя и советчика. Подстегнутый этой мыслью я приободрился и, почувствовав себя бодрым как никогда, встал. Стрелки часов указывали на пять сорок пять. У меня есть пятнадцать минут, чтобы одеться и умыться. На это уйдет минут восемь, не больше, так что я приступил.

–

С самым несчастным видом Дадли стоял посреди холла бок о бок со своим довольным отцом, улыбающимся в усы, а тетя тем временем ходила взад-вперед перед ними и зачитывала вслух тоненькую книжку с видом полководца.

— Доброе утро, — крикнул я с лестницы и помахал семье с самым счастливым видом, так как впервые в этом доме утро для меня было действительно добрым.

— Ах, сынок, доброе утро! — помахал в ответ дядя Вернон.

— Доброе утро, милый, но ты не мог бы немного подождать — я инструктирую наших бегунов о технике безопасности. Как только я закончу, пойду на кухню и приготовлю тебе завтрак, — с легкой улыбкой, но с напускной строгостью сказала тетушка.

— Не утруждайся, тетя, я уверен, что Дадли с удовольствием поможет тебе после пробежки, а дядя приберет в доме и вымоет посуду, — с заботой в голосе и, положив руку на сердце, ответил я.

Дадли сверкнул глазами, в которых читалась откровенная ненависть ко мне и всему моему роду, в том числе к тетушке и дядюшке. Ну конечно, ведь теперь не я, а он, считается подкидышем. Я не смог сдержаться и подмигнул, отчего на лбу его запульсировала венка, которую с этого расстояния, я теперь отчетливо мог видеть. Пора вести счет положительных и отрицательных моментов за день. Пока что только плюсы, минусов я не заметил, даже зрение у меня теперь не минусовое, а это, несомненно, плюс, как бы глупо это не звучало. Тетушка дочитала инструкцию, и наша парочка отправилась навстречу рассвету, сопровождаемая мною.

Ветер приятно трепал мою длинную челку, отчего настроение стало еще лучше, а от того, что рядом пыхтели два жирдяя, издевавшихся надо мной все мое детство, шкала моего настроения выбивала сто из ста. Чтобы не скучно было ни мне, ни родственникам, я протяжно затянул:

— Левой, левой, раз, два, три. Левой, левой… — нечто багровое, на проверку оказавшееся лицом кузена, на секунду высунулось из-за грузного тела дядюшки и метнуло в меня глазами молнию.

Рядом, с такой же томатной рожей, бежал, если переваливание свиных окороков можно назвать бегом, дядюшка. Я сделал круг вокруг них с веселым криком: «Уиии», — и пнул дядю под попец, приказав: «Прибавить ходу!». Дядя послушно ускорился, притянув за собой своего упирающегося сыночка. Было их немного жаль, все же такие резкие физические нагрузки не сильно полезны для здоровья, но мне на это, мягко говоря, плевать, — загнутся ли они после этой пробежки или нет. Спортивный костюм у обоих почти весь пропитался потом, а мы еще даже полквартала не пробежали, нужно было взять дело в свои руки, и я решился.

— На месте стой, раз два, — две тушки, тяжело дыша, встали как вкопанные и, опираясь на колени, поливали асфальт своим потом. Зрелище было то еще, и секунд пятнадцать я наслаждался этим. — Спина прямая, ноги на ширине плеч, тридцать приседаний, время пошло!

Проклиная все на свете, Дадли принялся за выполнение задания, скрепя зубами. Вернон же работал с ожесточенной самоотверженностью, не жалея сил и коленей.

— Ну что, отдохнули? — спросил я, вновь взбираясь на своего «коня».