Соседи по квартире

Лорен Кристина

— Сядь.

— Я была вся растрепанная, — говорю я и плюхаюсь рядом с ним.

— Ты приземлилась на рельсы метро, да еще и ударилась головой, — насмешливо посмотрев на меня, отвечает Келвин. — Еще бы тебе быть не растрепанной.

— Нет, — закрыв ладонями лицо, глухо говорю я. — Я имею в виду, что ты видел мои сползшие колготки и полуголые сиски.

Раздается тихий смешок.

— Честно говоря, в тот момент мне было не до колготок и сисек. Я подбежал, крикнул тому бомжу стоять, но он сбежал. Потом попытался дотянуться до тебя, но безуспешно. Я побоялся, что если спрыгну вниз, то мы оба

там застрянем. Поэтому вызвал скорую и дежурных по станции. Потом приехали врачи, ну и вот, — когда поворачиваюсь, я замечаю, что Келвин изучает меня взглядом. — Все произошло слишком быстро. Сначала я вообще не понял, что ему было надо, а потом он на тебя напал. Ни американского паспорта, ни вида на жительства у меня нет, поэтому я параноик. Уже давно.

— Ладно.

Келвин снова смотрит на мой гипс.

— Болит?

— Уже нет.

Он кивает, и какое-то время мы молчим.

И смотрим по сторонам. На выключенный телевизор, окно, шкафы, в сторону кухни. Куда угодно, лишь бы не друг на друга.

Он мой муж.

Муж!

Чем чаще я в уме повторяю это слово, тем более фальшиво оно звучит. Как будто все это понарошку.

Келвин тихо покашливает.

— У тебя есть что-нибудь выпить?

Выпивка! Точно. Эта же идеальная ситуация, чтобы напиться. Я подскакиваю с дивана, а Келвин неловко посмеивается.

— Наверное, мне стоило бы купить шампанского или чего-то в этом духе.

— Ты угостил меня ужином, — напоминаю я. — Так что шампанское должно было быть за мной. Это я оплошала.

Вытащив из морозилки бутылку водки и поставив ее на стол, я понимаю, что смешивать ее не с чем. А последнее пиво я прикончила еще вчера.

— Есть водка.

Келвин храбро улыбается.

— Неразбавленная водка, вот это да!

— «Столичная».

— Неразбавленная среднего качества водка. Идеально, — весело подмигнув, добавляет он.

В этот момент жужжит его телефон, что вызывает странную реакцию у меня в груди. За пределами этой квартиры и этого разговора у нас обоих есть жизнь, о которой мы понятия не имеем. И Келвину, по-видимому, на мою жизнь плевать. В то время как его дела меня очень даже интересуют. Само его присутствие здесь похоже на найденный ключ к загадочному сундуку, который в виде нетронутого ноутбука уже год стоит в моей спальне.

Вж-ж-ж. Вж-ж-ж.

Подняв голову, я встречаюсь взглядом с Келвином. Его глаза широко распахнуты, как будто он сомневается, можно ли ответить.

— Можешь взять, — говорю я. — Все нормально…

Его румянец становится насыщенно-красным.

— Я… не думаю, что мне стоит.

— Но это же твой телефон! Поэтому просто возьми и ответь.

— Это не…

Вж-ж-ж. Вж-ж-ж.

Если только Келвину не мафия какая-нибудь названивает, поэтому он и боится, что я его вышвырну вон. Или… Господи! Может, звонит его девушка?

Почему мне не пришло это в голову?

Вж-ж-ж. Вж-ж-ж.

— О боже. У тебя есть девушка?

Келвин выглядит испуганным.

— Что? Конечно нет.

Вж-ж-ж. Вж-ж-ж.

Да блин,

когда уже звонок переключится наконец на голосовую почту и избавит нас обоих от мучений?

— Тогда парень?

— У меня не… — улыбнувшись и тут же поморщившись, начинает Келвин. — Нет.

— Нет?

— Мой телефон не звонит.

Я в недоумении таращусь на него.

Его румянец стал совсем густым.

— Это вообще не телефон.

И тут до меня доходит, что он прав. У этого жужжания совсем другой ритм.

Я подношу бутылку к губам и пью прямо из горла. Именно так жужжит мой вибратор… тот самый, который я засунула под диванную подушку несколько дней назад.

Пережить такой позор я смогу, только если как следует напьюсь.

глава одиннадцатая

Я поворачиваюсь набок и наталкиваюсь на его твердое и горячее тело. В комнате темно, и эта темнота лишь подчеркивает его тихий стон. Келвин лежит совершенно голый; мы оба пошли спать одетыми, но я не помню, как оказалась в гостиной — тоже голая, — а его невероятное тепло будто простирается за пределы узкого раскладного дивана.

Пружины скрипят, когда Келвин поворачивается лицом ко мне и начинает покусывать мои плечо и шею.

— Не ожидал, — замечает он.

Я хочу спросить его, как долго тут нахожусь, но он стирает все разумные мысли из моей головы, когда скользит рукой мне по бедру, груди и шее.

— В кровати ты трахаться не захотела? — не переставая целовать подбородок и щеку, интересуется Келвин. — Я мог бы прийти к тебе.

Он немного приподнимается, дав мне возможность исследовать его тело руками — твердую широкую грудь, волоски у пупка и ниже, где он уже твердый и подрагивающий в моей ладони, когда я сжимаю кулак.

Сдавленно дыша, он двигается в моей ладони, посасывая кожу на шее и обхватив грубыми руками грудь. Но у меня уже ноет все тело — и жаждет его над собой. И внутри.

— Я хочу…

Обнажив зубы, он склонился над моим соском.

— Хочешь?

Я пытаюсь винить свое нетерпение в том, что сейчас середина ночи, и каким-то образом я обнаружила себя в постели Келвина (а он не удивился и даже не против) — но не хочу терять ни единой секунды на обдумывание происходящего. Поэтому тяну его на себя и всматриваюсь в него в кромешной темноте.

— Ты хорошо поужинала? — медленно поднимаясь поцелуями от груди к шее, спрашивает Келвин.

Не понимаю, зачем он сейчас шутит про мой стейк, но это неважно, потому что я чувствую, как он прижимается ко мне, после чего немного смещается и со стоном, звук которого вибрацией отдается у моего горла, скользит внутрь.

Ощущение, как мое тело растягивается изнутри, настолько неожиданное и новое, что я вскрикиваю, а Келвин, повернув голову, закрывает мне рот поцелуем. Он что-то говорит, чего я не могу разобрать, — не столько из-за слов, сколько из-за моей неспособности воспринимать хоть что-нибудь, кроме его скольжения внутрь и наружу.