Соседи по квартире
Шрифт:
Изо всех сил стараюсь удержаться на ногах, потому что кажется, я теряю равновесие. И тут меня охватывает леденящий ужас: мужчина не помогает мне остаться в вертикальном положении, он меня толкает.
Я слышу чей-то низкий голос:
— Эй!
Мой телефон падает на бетонный пол и отскакивает в сторону.
— Холлэнд!
Все происходит так быстро — в общем-то, я всегда считала, что подобное случается именно так быстро; будь все помедленней, я бы успела подумать хоть о чем-нибудь.
глава вторая
Раньше я никогда не была внутри машины скорой помощи, а заснуть и захрапеть в присутствии двоих медиков унизительнее некуда. На меня угрюмо смотрит женщина-фельдшер с глубокой морщиной поперек лба. Пикают мониторы. А когда я смотрю по сторонам, в моей голове, ставшей на мгновение ракетой, начинается обратный отсчет до взрывного старта. Рука болит. Нет, не просто болит — она воет от адской боли. Глянув вниз, замечаю, что на руке специальный слинг.
Услышав неподалеку рев прибывающего поезда, я вспоминаю, что меня столкнули на рельсы.
Кто-то столкнул меня на рельсы в метро!
Сердце в груди начинает демонстрировать какое-то непоследовательное кунг-фу, а паника резонирует со звуками попискивающих вокруг аппаратов. Превозмогая чудовищный рвотный позыв, я сажусь ровнее и хриплым голосом отрывисто говорю:
— Вы поймали его?
— Эй, эй, — с беспокойством в глазах говорит мне фельдшер и мягко укладывает меня на спину. Ее имя написано на табличке на груди: Росси. — С вами все будет в порядке, — она уверенно кивает несколько раз. — Все в порядке.
А потом вкладывает мне в руку визитку:
Национальная Горячая Линия по предотвращению самоубийств
1-800-273-8255
Я переворачиваю ее, решив, что там должно быть написано что-то вроде: «Звоните, если вас столкнул на пути какой-нибудь пьяница», — но, к сожалению, ничего подобного нет.
Посмотрев на Росси, я чувствую, как от негодования горят щеки, и говорю:
— Я не прыгала.
Та кивает.
— Все нормально, мисс Баккер, — в ответ на мое удивление она добавляет: — Ваше имя мы узнали из документов в кошельке, который валялся на платформе.
— То есть он не взял мой кошелек?
Поджав губы и нахмурившись, она оглядывается на напарника в поисках помощи. Здесь на самом деле два фельдшера — один из них взъерошенный и похожий на модель; он словно Фельдшер Месяца и сошел со страниц календаря. Стоя у скорой, он что-то старательно записывает. На бейдже написано его имя: Гонсалес. Неподалеку припаркована полицейская машина, и два копа мирно беседуют рядом с открытой водительской дверью. Меня не покидает чувство, что это далеко не самый изящный способ предотвратить
Одернув юбку со всей грациозностью, на какую только способна в подобной ситуации, я повторяю:
— Я не прыгала.
Гонсалес поднимает взгляд от документов и опирается на дверь скорой.
— Но нашли мы тебя именно там, дорогуша.
Я закрываю глаза и ворчу от его снисходительного тона. Картина по-прежнему не ясна.
— То есть два фельдшера просто бродили по метро и случайно наткнулись на меня, когда я упала на рельсы?
Он еле заметно улыбается.
— Поступил анонимный звонок. Нам сообщили о человеке на путях. Но про то, что кто-то тебя толкнул, ничего упомянуто не было. По своему опыту могу сказать, что в девяти случаях из десяти это попытка самоубийства.
Анонимный звонок.
КЕЛВИН.
На обочине рядом с машиной скорой я замечаю какое-то движение. На улице темно, но, черт, это точно он, я же вижу. Встретившись со мной взглядом, Келвин вздрагивает и отворачивается. И, не глядя назад, идет по 8-й авеню.
— Эй! — показывая на него, говорю я. — Подождите. Поговорите с ним.
Гонсалес и Росси медленно поворачиваются.
Поскольку Росси даже не собирается вставать, я снова энергично показываю в сторону уходящего Келвина.
— Вот он, тот парень.
— Это он тебя столкнул? — спрашивает Гонсалес.
— Нет. Думаю, он позвонил.
Росси мотает головой, и ее взгляд больше не сочувственный, а скорее жалеющий.
— Этот парень появился уже после того, как мы прибыли на место, и сказал, что ничего не видел.
— Он наврал, — я стараюсь сесть повыше. — Келвин!
Но он не останавливается. Более того — ускоряет шаг и, пропустив перед собой такси, перебегает на другую сторону улицы.
— Но он был там, — недоуменно говорю я. Боже, сколько же я выпила? — Там была я, уличный музыкант — то есть Келвин — и пьяный мужчина. Мужчина хотел отнять у меня телефон и столкнул с платформы.
Гонсалес наклоняет голову и показывает на копов.
— В таком случае тебе стоит написать заявление в полицию.
Не сумев сдержать грубый тон, я восклицаю:
— Да неужели?
В ответ получаю еще одну улыбку — это все потому, что в своих приспущенных колготках и расстегнутой блузке в розовый горошек я не кажусь напористой и смелой.
— Холлэнд, мы считаем, твоя рука сломана, — Гонсалес залезает в машину и поправляет мой слинг. — И еще возможно сотрясение мозга. В первую очередь мы должны доставить тебя в Маунт-Синай Вест [медицинский комплекс в Нью-Йорке — прим. перев.]. Тебе есть кому позвонить, чтобы тебя там встретили?
— Да, — мне нужно позвонить Роберту и Джеффу, моим дядям. Я поднимаю взгляд на Гонсалеса, вспомнив, как сначала мой телефон был в руке, а потом я оказалась на путях. — А телефон мой не нашли?