Сошедшие с небес (сборник)
Шрифт:
А вот на сбой своих внутренних часов повлиять можно.
Когда летишь в Европу — а они делали это много, много раз с тех пор, как выросли их дети, — следуй простому правилу. Поскольку самолет садится ранним утром, то в дороге есть смысл немного поспать (пусть даже сон будет рваный, недолгий, беспокойный, все равно это помогает). Потом, едва ступив на землю чужой страны, надо мысленно переключить себя на новый режим и оставаться на ногах до тех пор, пока не настанет обычное время ложиться спать. Тогда ваше тело быстро разберется, что к чему, и вечером, едва улегшись, вы будете спать, что бы там ни было. Мо жет, еще пару дней после обеда вы будете чувствовать себя, как с похмелья, но в остальном с вами все будет в порядке.
Дэн так и поступил в
Но не Марсия.
Несмотря на то что они все обсудили заранее, Марсия весь полет не сомкнула глаз. Сказала, что просто не может заснуть, хотя Дэн ухитрился покемарить часок-другой — немного, но достаточно для того, чтобы обмануть тело, заставить его поверить, будто какая-никакая ночь все же прошла. Зато потом, когда к обеду они добрались до отеля, она начала зевать и бормотать, как, мол, спать хочется. Дэн говорил ей держаться, но после обеда она таки отключилась на кровати в их номере. Дэн оставил ее там, а сам вышел пройтись по близлежащим кварталам. Конечно, чувствовал он себя немного странно, голова кружилась, но ему в целом нравилось и само ощущение, и прогулка. Для него это было что-то вроде предварительной разведки, он узнавал, где находятся ближайшие кафе, где книжный магазин и так далее. А еще это напоминало ему о том, что он как-никак проделал очень странную вещь, пролетел много миль, и теперь не дома. Для Дэна такая прогулка служила церемонией начала отпуска. Он как бы заявлял всему окружающему: «А вот и я».
Когда он вернулся в отель, Марсия была в душе. Они вышли вдвоем, погуляли немного, потом поужинали в ближайшем ресторане. К десяти Дэн был уже совсем никакой и только и мечтал о постели. А вот Марсия, напротив, набирала обороты, и ей хотелось поговорить о Предложении 7 и связанными с ним вопросами, дежурной теме дома, в Орегоне. Дэн и на своей земле не очень-то интересовался П7 (все равно его не примут, что, конечно, жаль, но таковы уж люди), а здесь и подавно. Зачем, спрашивается, ехать в другую страну, если и там продолжать переливать из пустого в порожнее то, что дома надоело?
Когда он, между двумя затяжными зевками, высказал ей это, Марсия принялась в шутку анализировать причины его очевидной неспособности поддержать сколько-нибудь связный разговор на тему, не касающуюся книг, а потом снова ловко вырулила на П7.
Это продолжалось еще минут двадцать пять. Когда Дэн все же сказал, что идет спать, Марсия встряхнула головой и встала. Первый вечер отпуска псу под хвост, яснее ясного говорил язык ее тела: спасибо тебе большое, скотина-муженек. Спасибо.
В ту ночь Дэн спал как младенец.
А Марсия не очень.
Следующие два дня они совершали вылазки в город, посещали самые известные достопримечательности, одну за другой вычеркивая их из списка. Дэн не без удовольствия отбывал обычную туристическую повинность, зная, что к выходным все образуется, они осмелеют, войдут в режим и займутся чем им захочется. К субботе он уже так привык жить по Гринвичу, что после обеда не испытывал никакой особой сонливости, которую не могла бы разогнать чашка крепкого латте. А вот Марсия все больше выбивалась из ритма. Она просыпалась в шесть, в пять, в четыре часа утра: читала, сидя в постели (причем, конечно же, американский роман или один из тех журналов, которые она привезла с собой из дома); или, как в понедельник утром, включала телевизор — потихоньку, конечно, но все равно ведь слышно, как потрескивает кинескоп, — и переживала из-за дождя.
Но настоящей проблемой был вовсе не сбой внутренних часов, хотя это тоже раздражало (особенно потому, что этого так легко было избежать). Будь все дело в этом, Дэн только пожалел бы жену. В конце концов, что смешного в бессоннице. Лежишь, пялишь глаза в чужой потолок, а мозг без конца прокручивает одни и те же мысли. Нет, он сочувствовал тем, кто не может спать. Но вот что по-настоящему сводило его с ума, так это бесконечные разговоры о бессоннице, весь ее дурацкий… треп.
То же самое бывает и когда Марсия простужается. Если простужается
А потом, по крайней мере, неделю, она говорит об этом.
Постоянно обновляющийся бюллетень — как если бы он двадцать раз на дню спрашивал ее: «А теперь, дорогая, расскажи мне, что именно ты ощущаешь каждой клеточкой своего тела, и не жалей подробностей. Правда. Я же должен знать». Репортаж о состоянии носовых и лобных пазух. Сводка событий в нижнем отделе позвоночника. Одиннадцатичасовой фильм под названием «Горло» — но сначала информация от нашего спонсора, Сопливого Носа и Компании.
Со временем простуда заканчивается. Еще два дня на замечания об улучшении состояния, и она приходит в себя, — и превращается в женщину, которая никогда не простужается, ну просто никогда. Вот тут-то для Дэна и начинаются настоящие неприятности. Десять дней относительной тишины приводят к тому, что ее голова переполняется наблюдениями чрезвычайной важности, которые ей просто необходимо выплеснуть наружу, иначе она лопнет. Любой разговор, даже самый пустяковый, может вдруг сойти с накатанной колеи и понестись по ухабам обсуждения глобальных или не очень событий дня/года/века, в каковом обсуждении Марсия непременно проявит твердость в сочетании со справедливостью, тонкость восприятия вкупе с резкостью суждений, словно выступая перед солидной радиоаудиторией. Его участие в этих дебатах допускалось, но лишь на уровне фона, ему позволялось вбросить реплику-другую, как будто он был интервьюером. Большую часть времени говорила она. Любой намек на несоответствие продолжительности и глубины этой дискуссии с местом и временем ее проведения — ужином в соседнем ресторане, воскресным завтраком или его желанием спокойно полежать в ванне — наталкивался на мастерски завуалированный контрнамек на то, что он просто недостаточно думал об этом предмете или что он уже сказал свое слово, а теперь ее очередь.
И выступление продолжалось.
Во время одной из таких оказий, когда романтический ужин перерос в двухчасовую лекцию о действующих в их городке правилах районирования, Дэн и возжелал, чтобы на свете был такой независимый суд, вроде агентства, куда он мог бы обратиться — не из недобрых побуждений, нет, просто ради того, чтобы доказать себе свою правоту, — и где кто-нибудь раз и навсегда подтвердил бы, что она искажает суть обсуждаемого вопроса, подтасовывает факты (меняя тему всякий раз, когда почувствует зыбкую почву под ногами) и ежемесячно подхватывает насморк.
Он любил свою жену и не хотел видеть ее другой. Просто время от времени он жалел, что нет никакого способа подтвердить свою правоту.
И страшно удивился, обнаружив, что такой способ существует.
Книжный магазин находился на боковой улочке на полпути от их отеля к Чаринг Кросс роуд. Когда они были в Лондоне в прошлый раз, в 1990-х, здесь был район сплошных книжных лавок. Как и повсюду в мире, здесь их потеснили мегамагазины с одной стороны и онлайн-аукционы с другой. Специализированная торговля сохранились, но букинистические и антикварные лавки либо закрылись, либо запаршивели, а на месте безвременно погибшего филиала Бордерз зияла большая дыра.