Сошел с дистанции
Шрифт:
— Добрый вечер, мисс Фостер. Сегодня чудесная погода, вот я и решил прогуляться, хотя, должен признаться, никак не рассчитывал на такое везение, что встречу в поле именно вас.
— Уверена, что отец будет очень рад вас видеть, мистер Мейсон. Вы должны заглянуть к нам в дом и выпить стаканчик парного молока.
— Благодарю за приглашение, мисс Фостер, но, по правде говоря, мне куда приятней побыть на природе, рядом с вами. Боюсь только, что своим присутствием невольно помешал вашей беседе. Если не ошибаюсь, молодой человек, который только что покинул вас с такой поспешностью, это Адам Уилсон? — мягкая, сдержанная манера выражаться мистера Мейсона странным образом контрастировала
— Вы правы, это был Адам Уилсон, — подтвердила девушка; в поведении и манерах Элиаса незримо присутствовало нечто такое, что не позволяло ей обращаться с ним с той же непринужденностью, с какой она привыкла разговаривать с Адамом.
— Последнее время я неоднократно замечал здесь это-то господина.
— Верно. Вы слышали, наверное, что он работает старшим мастером на соседнем карьере?
— В самом деле? А мне казалось, что его больше привлекает ваше общество, мисс Фостер. Не могу сказать, что упрекаю его за это, поскольку сам грешен в том же, однако хотелось бы все-таки достичь между нами определенного взаимопонимания. Я полагаю, мисс Фостер, что мои истинные чувства не могли укрыться от ваших глаз? Я не ошибся, не правда ли? Я обладаю достаточными средствами и положением, чтобы обеспечить семью. Не согласитесь ли вы стать моей женой, мисс Фостер?
Долли с превеликой радостью отшутилась бы в ответ на предложение Элиаса, но под пристальным взглядом его горящих глаз у нее начисто пропала всякая охота шутить. Она медленно зашагала по направлению к дому. Элиас безмолвно следовал за ней, покорно ожидая ответа.
— Вы должны дать мне немного времени на раздумье, мистер Мейсон, — сказала, наконец, девушка. — Не зря говорится: «Поспешишь — людей насмешишь». Или вот еще: «Наспех жениться — век мыкаться».
— Ручаюсь, у вас не будет случая пожалеть об этом!
— Кто знает? В жизни всякое случается.
— Я сделаю вас счастливейшей женщиной во всей Англии!
— Звучит заманчиво. Вы ведь поэт, мистер Мейсон, не так ли?
— Скажем по-другому: я большой любитель поэзии.
— Скажите, поэтам нравятся цветы?
— Мне нравятся. Очень.
— Тогда, возможно, этот цветок вам что-то скажет, — молвила девушка, протягивая Элиасу все тот же скромный побег шиповника и одновременно вглядываясь с жадным любопытством ему в лицо. Тот принял цветок и благоговейно поднес его к губам.
— Он говорит о том, как сладостно быть рядом с вами. О, как завидую я ему и как мечтаю оказаться на его месте! — напыщенно произнес телеграфист.
— Добрый вечер, мистер Мейсон, — раздался вдруг голос фермера Фостера, вышедшего из дома встретить гостя. — А где же мистер… Гм-м-м… Ах, да, конечно… Чай на столе, молодые люди, и вам лучше поторопиться, пока заварка не перестоялась.
Покидая в тот вечер гостеприимный дом Фостеров, мистер Элиас Мейсон на минуту увлек Долли в сторонку.
— Я не смогу снова прийти раньше субботы, — сказал он.
— Мы рады видеть вас в любой день, мистер Мейсон.
— Я надеюсь получить ваш ответ в субботу.
— Ах, но я не могу ничего обещать вам заранее.
— Разумеется, но ведь надеяться вы позволите мне?
— Ну, этого вам никто не может запретить, — ответила девушка со смешком в голосе; теперь, когда она убедилась в прочности своей власти над этим поклонником, она в значительной мере утратила прежнюю робость и держалась с ним почти так же свободно, как и с Адамом Уилсоном. Она стояла у двери, прислонясь к косяку. Вьющиеся побеги жимолости обрамляли ее легкую, стройную фигурку. Огромный, багрово-красный солнечный диск уже опустился на западе к самой линии горизонта, и лишь верхний край его выглядывал из-за ломаной гряды холмов, заставляя одинокий бук в поле, небольшое стадо коров и удаляющуюся мужскую фигуру отбрасывать бесконечно длинные тени в противоположном направлении. Девушка с усмешкой отметила, как сильно удлинились ноги у тени мистера Мейсона, и каким ничтожным выглядит он сам по сравнению с неотступно следующим за ним гигантом.
В маленьком палисаднике перед домом слышалось гудение пчел. Припозднившаяся дневная или ранняя ночная бабочка лениво порхала над цветочной клумбой. И еще тысячи и тысячи крохотных существ жужжали и звенели вокруг, каждое занятое устройством собственной судьбы и почитающее себя, вне всякого сомнения, центром мироздания. Впрочем, то же самое можно было отнести и к присутствующей здесь девушке. Правда, комару отмерено природой всего несколько дней, а человеку — долгие годы, но это не мешало каждому из них радоваться жизни в тот теплый летний вечер. На посыпанную гравием дорожку выполз большой жук и целенаправленно побежал куда-то, стремительно перебирая всеми шестью ногами. Жук то и дело спотыкался, наталкивался на препятствия, падал, но каждый раз поднимался вновь, встряхивался и спешил дальше к ему одному ведомой цели в дебрях травяных джунглей. Летучая мышь, неслышно трепеща крыльями, вылетела откуда-то из-за дерева. Легкий ночной ветерок окутал свежим дыханием склон холма, принеся на своих крыльях слабый соленый привкус холодной морской воды. Долли Фостер поежилась и собралась уже вернуться в дом, но тут из коридора вышла ее мать.
— Билл! — воскликнула она. — Ты чем это здесь занимаешься, негодник?
Девушка присмотрелась и только сейчас заметила присевшего на корточки под буком бесфамильного батрака. Его желто-коричневое облачение практически сливалось с корой дерева.
— А ну-ка убирайся отсюда, да поживей! — продолжала вопить миссис Фостер.
— Что делать надо, хозяйка? — спросил тот, подойдя поближе и покорно склонив голову
— Ступай, поруби солому на сечку в овине.
Билл кивнул и удалился шаркающей походкой — ни дать, ни взять, комический персонаж в заляпанных грязью башмаках, подвязанных веревкой штанах и с задубевшей кожей цвета жареного миндаля.
— Так ты, дочка, выходит, выбрала Элиаса, — сказала мать, обнимая девушку за талию. — То-то я углядела в окошко, как он аж присосался губами к твоему цветочку. Ну, что тебе сказать? Жаль, конечно, Адама. Человек он, хоть и молодой, но вполне самостоятельный и порядочный. Опять же, бант синий носит, и денежки у него на книжке в почтовой конторе имеются. Но ведь должен же кто-то страдать, иначе как можем мы очиститься от скверны греха? Ежели к молоку не приложить рук, так и маслица не попробуешь. Сначала надо его снять, потом взболтать, а после взбить в маслобойке. Так же и с людьми Господь поступает, прежде чем принять их в сонм ангелов. Точно, как при сбивании масла!
Долли расхохоталась.
— Да, мамочка, только я еще не выбрала Элиаса. Пока, во всяком случае.
— Нет? Значит, ты предпочитаешь Адама?
— Адаму я тоже не дала ответа.
— Ах, Долли, девочка моя! Ну, почему ты не желаешь слушать советов старших? Сколько можно повторять, что с такими выкрутасами ты потеряешь обоих, только и всего.
— Успокойся, мамочка, ничего подобного не произойдет. Все в порядке. Но ты ведь должна понимать, как непросто мне приходится. Мне нравится Элиас. Он умеет красиво говорить, всегда такой уверенный и твердо знает, чего он хочет. Но мне нравится и Адам, потому что… Да просто потому, что я отлично знаю, как сильно он меня любит.