Сошествие Ангелов
Шрифт:
— Как ты думаешь, чудовище было разумным существом? — спросил Немиэль.
— Какое чудовище? — откликнулся Захариэль, хотя прекрасно понимал, о чем идет речь.
— Крылатое чудовище, которое напало на нас несколько лет назад.
— Разумным? — повторил Захариэль. — Мне кажется, это зависит от того, что ты понимаешь под словом «разумный». Да, я думаю, оно обладало определенным интеллектом. Я твердо в этом уверен. Но было ли оно по-настоящему разумным? Помню, брат Амадис говорил, что показателем разумности можно считать способность
— А что думаешь ты, брат? — настаивал Немиэль. — Ты считаешь то чудовище разумным или нет?
— Я и сам не знаю. Мне кажется, человеческому разуму слишком трудно понять логику нечеловеческого существа. Я могу сказать только, что я тогда чувствовал.
— И что же ты чувствовал? — спросил Немиэль.
— Я ощущал себя мухой в паутине этого монстра.
Захариэль продернул промасленный лоскут через дуло пистолета и стер все следы недавней стрельбы. Оружие стало бить немного влево, и его результаты из-за этого оказались в самом низу таблицы общих показателей.
Когда Захариэль пожаловался на выявленный недостаток, рыцарь-оружейник просто посоветовал ему перед следующей стрельбой тщательнее вычистить пистолет. Оскорбительный намек привел Захариэля в ярость, но он все еще был претендентом и не имел права ответить полноправному рыцарю той же монетой.
Вместо этого Захариэль вежливо поблагодарил рыцаря-оружейника и вернулся в спальню, где открыл ящик с принадлежностями по уходу за оружием и стал педантично чистить каждую движущуюся часть механизма.
Однако он не ожидал от своего занятия никаких результатов. Захариэль подозревал, что недостаток обусловлен не остатками гари в дуле, а почтенным возрастом оружия, поскольку очень тщательно относился к уходу за доспехами и еще бережнее обращался с пистолетом.
— Оружейник посоветовал основательнее чистить пистолет, да? — спросил Немиэль, наблюдая, как брат с сердитым видом берет с кровати очередную деталь и начинает энергично натирать ее маслом.
— Можно подумать, я до сих пор плохо его чистил! — бросил Захариэль.
— Кто знает, — сказал Немиэль, — а вдруг это поможет.
— Тебе известно, что я всегда содержу оружие в чистоте.
— Верно, но оружейнику виднее.
— Ты принимаешь его сторону?
— Его сторону? — переспросил Немиэль. — С каких это пор встал вопрос о разных сторонах?
— Не важно, — бросил Захариэль.
— Нет, продолжай. Что ты хотел этим сказать?
Захариэль вздохнул и отложил в сторону казенник и щеточку, которой его чистил.
— Я хотел сказать, что тебе все это доставляет удовольствие.
— Какое удовольствие?
— Ты радуешься, что обошел меня на учебных стрельбах, — ответил Захариэль.
— Так вот что ты думаешь, братец? Ты считаешь, что недостатки твоего оружия помогли мне выиграть?
— Нет, все не так, — возразил
— Нет, я все понял, — перебил его Немиэль, поднялся с кровати и направился к выходу из спальни в центральный коридор. — Ты считаешь, что превосходишь меня во всем. Теперь я это ясно понял.
— Всё совсем не так! — снова повторил Захариэль, но его брат с оскорбленным видом уже вышел из комнаты.
Захариэль понимал, что надо бы пойти вслед за ним, но в душе был даже рад, что выплеснул раздражение, вызванное тем, как обрадовался брат его неудаче.
Он постарался выбросить из головы мысли о произошедшей размолвке и продолжал чистить оружие, не поднимая головы и стараясь заставить пистолет сверкать чистотой, не обращая внимания на постоянный шум в спальне.
Захариэль заметил нависшую над ним тень и вздохнул.
— Послушай, Немиэль, — заговорил он. — Извини, но я должен это сделать.
— Это может подождать, — раздался звучный голос, и Захариэль поднял голову.
В изножье его кровати стоял брат Амадис, облаченный в полный комплект доспехов и белый стихарь. На сгибе левой руки Амадис держал свой крылатый шлем, а черный плащ был переброшен через левое плечо.
Захариэль уронил на одеяло пистолетный магазин и вскочил на ноги.
— Брат Амадис, прости, я думал… — заговорил он.
Тот отмахнулся от его извинений:
— Оставь свой пистолет и пойдем со мной.
Не дожидаясь ответа, рыцарь развернулся и шагнул к выходу из комнаты, провожаемый восхищенными взглядами всех претендентов.
Захариэль одернул одежду и быстро направился к двери вслед за Амадисом. Воин шел довольно быстро, и мальчику пришлось поторопиться, чтобы его догнать.
— Куда мы идем? — спросил он.
— Тебе пора ближе познакомиться со структурой Ордена, — ответил брат Амадис. — Пришло время навестить лорда Символа.
Лорд Символ.
Это, конечно, не было именем, так назывался титул человека, ответственного за сохранение традиций Ордена, и при мысли о вызове к старику Захариэля терзали смутные опасения.
Неужели он оскорбил лорда Символа каким-нибудь непреднамеренным нарушением протокола Ордена? Или позабыл о какой-то древней формальности, когда был представлен ему, и теперь все его шансы когда-либо стать рыцарем улетучились?
Брат Амадис вел его вниз, в самое сердце монастыря. Их путь пролегал по темным катакомбам, пронизывающим скалу, на которой стояла крепость, мимо сумрачных погребов и забытых палат, мимо древних келий, все глубже и глубже под землю.
Здесь было очень холодно, и Захариэль, шагая за братом Амадисом, видел, как его дыхание превращается в белые облачка пара. Рыцарь нес в руке зажженный факел, и его неровный свет отражался на блестящей поверхности тоннеля. Стены украшали искусно высеченные картины сражений древних героев, произошедших тысячи лет назад.