Сосны. Заплутавшие
Шрифт:
Вопрос повис между ними, подобно черной туче. Дорога тем временем сделала поворот, и Боб свернул, держа скорость не выше двадцати миль в час. Барбара плакала на заднем сиденье.
– Я хотела бы, чтобы он не говорил нам… – выдавила она.
– О чем это ты? – не понял водитель.
– О шерифе Бёрке. Все это случилось потому, что он сказал нам правду!
– Наверное, ты права.
– Не могу сказать, что я так уж любила этот городок, но знаешь что? – Женщина всхлипнула. – Мне не нужно было тревожиться о счетах. Не нужно было волноваться об ипотеке. Мы с тобой держали пекарню…
– Ты привыкла к такому положению вещей.
– Именно.
– Но мы
– И это оказалось не так уж плохо, – возразила миссис Ричардсон.
Шофер промолчал – в этот момент он как раз вел машину через крутой поворот. Дорога, ведущая из города, внезапно превратилась в дорогу, стремящуюся в город. Мужчина сбросил газ, когда они проехали щит с приветственным плакатом. Заплутавшие Сосны лежали впереди, окутанные мраком. Боб позволил машине проехать еще немного и остановиться, а потом заглушил двигатель.
– Мы будем просто ждать здесь? – спросила Барбара.
– Пока что – да.
– Разве нам не нужно ехать?
– У нас почти не осталось бензина.
Женщина перелезла обратно на переднее сиденье и напомнила:
– Там умирают люди. Прямо сейчас.
– Знаю.
– Будь проклят этот шериф!
– Я рад, что он это сделал.
– Что?
– Я сказал, что рад.
– Нет, я расслышала это. Я имею в виду: почему ты рад? Наших соседей убивают сейчас там, Боб…
– Мы были рабами.
– И как тебе нравится наша новая свобода?
– Если это конец, я счастлив, что узнал правду.
– Ты не боишься?
– Я в ужасе.
Ричардсон открыл дверцу.
– Куда ты идешь? – спросила его супруга.
Неяркий свет потолочной лампочки буквально ослепил водителя.
– Мне нужно побыть одному, – ответил он уклончиво.
– Я не выйду из машины.
– И будешь права, дорогая.
Итан
Пока они догоняли свою группу, шериф Бёрк ощущал растущее несоответствие между тем, что он видел наверху, и тем фактом, что здесь, в тоннеле, люди все еще живы. Это напомнило ему о том, каким отвратительно хаотическим, неупорядоченным образом действует рок во время боя: если б ты сделал шаг влево, а не вправо, то пуля пронзила бы твой глаз, а не глаз твоего товарища. Если б Кейт повела их группу к другому входу в тоннели, то на Главной улице могли бы сейчас убивать Итана и его семью. И теперь Бёрк прилагал неимоверные усилия, чтобы выкинуть из головы образ полурастерзанной Меган Фишер на мостовой. Он видел достаточно смертей и разрушений в Ираке, чтобы понять: именно бедняжка Меган будет преследовать его в кошмарах в течение многих ночей. И еще шериф знал, что никогда не перестанет гадать: что было бы, если б он рискнул всем и вышел наружу? Что, если б он убил напавшего на эту женщину абера? Спас бы ее? Уволок бы ее в тоннель? Итан проигрывал эту сцену в мыслях снова и снова, пока она не достигла идеальной четкости, как это бывает с фантазиями. Все, что угодно, лишь бы вытеснить эту картину: женщина, лежащая посреди дороги, и абер над ее телом… Хватит того, что со времен войны он не может забыть и никогда не забудет разные эпизоды невыразимых мучений и смерти. Но увиденное только что превосходило все, что он видел на войне.
Они с Мэгги и Гектором догнали колонну как раз в тот момент, когда та повернула в очередной тоннель. «Одна четверть человечества только что была уничтожена», – думал Итан.
Он бросил взгляд вдоль колонны и различил в тусклом свете
Меган на улице.
Хватит.
Меган кричит.
Хватит.
Меган…
Одинокий пронзительный вой разнесся по тоннелю. Мэгги и Гектор остановились, Итан поднял дробовик. Факел в руке барменши задрожал крупной дрожью, а шериф оглянулся. Колонна замерла: все слышали этот вой и теперь вытягивали шеи, напряженно всматриваясь в темноту тоннеля. Бёрк обратился сразу ко всем:
– Продолжайте идти дальше. Не останавливайтесь, что бы ни случилось. Просто идите!
Люди продолжили путь. Пройдя футов пятьдесят, Мэгги сказала:
– Кажется, я что-то слышу.
– Что? – спросил Гайтер.
– Это похоже на… плеск. Как будто кто-то идет по воде.
– Это шаги нашей группы, – заверил ее пианист.
Женщина покачала головой и указала в темноту:
– Оно доносится с той стороны.
– Приготовьтесь, – приказал Итан. – Мы идем последними. Пусть все пройдут дальше.
Когда хвост колонны отдалился, шериф стал вслушиваться в темноту. Теперь он тоже слышал шаги и понимал: это существо не шло, оно бежало. Во рту у Бёрка пересохло, и он внезапно осознал, что его сердце колотится о ребра с бешеной силой.
– Беремся за оружие, Гектор, – сказал Итан.
– Кто-то идет? – уточнил пианист.
– Кто-то идет.
Барменша отступила на несколько шагов. Шериф попытался подбодрить ее:
– Я знаю, что ты боишься, Мэгги, но у тебя наш свет. Что бы ты ни увидела, что бы ни явилось из тоннеля, стой где стоишь. Если ты побежишь, мы все погибнем. Понимаешь?
Плеск приближался – он становился все громче.
– Мэгги, ты меня поняла? – повысил голос Бёрк.
– Да, – проскулила женщина.
Итан передернул затвор дробовика.
– Гектор, ты снял оружие с предохранителя?
– Да, – отозвался музыкант.
Шериф оглянулся, пытаясь увидеть в толпе Терезу и Бена, но группа ушла уже слишком далеко, а освещение было слишком тусклым. Итан упер черный пластиковый приклад в плечо и глянул в прицел, снабженный светящимися отметками, которые четко выделялись в темноте – три мягко сияющих зеленых точки.
– Оружие заряжено пулями, а не дробью, – напомнил он Гайтеру.
– Значит, разлета не будет? – сообразил тот.
– Именно. Целься лучше.
– А если патроны кончатся?
– Этот мост мы сожжем, когда…
Оно вылетело из темноты, несясь на всех четырех конечностях и стелясь низко над полом тоннеля с невероятной скоростью – быстрое, точно гончая. Итан прицелился, Гектор выстрелил. Вспышка озарила тоннель, на долю секунды лишив шерифа зрения, а когда он снова смог видеть, абер по-прежнему мчался к ним – он был уже в двадцати футах, в трех секундах бега от них.
– Боже-боже-боже-боже-боже… – на одном дыхании шептала Мэгги.
Итан выстрелил. Отдача впечатала приклад ему в плечо, раскат выстрела в замкнутом пространстве тоннеля оглушил, словно пушечный грохот. Абер споткнулся и упал в трех футах от ботинок Бёрка – пуля вырвала огромный кусок черепной кости из затылка твари.
– Ого! – вырвалось у пианиста.
Его голос казался Итану приглушенным – в ушах у шерифа все еще звенело. Они рысцой двинулись по тоннелю, нагоняя группу – ее местонахождение теперь было обозначено лишь далеким отблеском света. По мере того как к Бёрку возвращался слух, он начал слышать все новые и новые завывания, отдающиеся в тоннелях.