Шрифт:
ЧЕЗАРЕ ДЗАВАТТИНИ
СОСТЯЗАНИЕ
Пер. Л. Вершинина
Мой провожатый и я пошли было дальше, но Макнамара внезапно остановился и сказал:
– Долой Кадабру! Он лгун и пустомеля.
Потом среди всеобщего изумления добавил:
– Я находчивее его и докажу это. Короче, я бросаю ему вызов.
Остальные встретили слова Макнамары яростным свистом.
Один из ангелов, по всему судя главный в раю, заставил всех умолкнуть и сказал:
– Почему бы не послушать и его тоже? Пусть говорит. Давайте устроим состязание. Каждый из соревнующихся
– Урра, - хором закричали ангелы.
– Принимаю вызов, - пробормотал Кадабра.
– Не понимаю только, как это завистников пускают в рай?
– Довольно болтовни, - сказал ангел.
– Приступим к делу. Первым рассказывает Макнамара, вторым - Кадабра.
– А третьим я?
– покраснев, спросил бледный, белый призрак, вынырнувший неизвестно откуда.
– Вы? Как вас зовут?
Призрак поднял голову и робко произнес:
– Прежде я был служащим...
Главный ангел повторил:
– Я спрашиваю, как вас зовут?
Призрак назвал какое-то странное, непонятное имя.
– Раньше я был служащим в муниципалитете города Деги. Но я написал несколько произведений... тайком и сразу же уволился с работы. Тогда у меня не хватило мужества прочесть их ни одному живому существу. Но здесь, в раю, все такие добрые, и я осмелюсь...
– Хорошо, вы будете третьим, - согласился главный ангел.
– Спасибо, - тихо сказал бледный человечек.
И с гордым, сосредоточенным видом уселся в углу. Макнамара в благоговейной тишине начал свой рассказ.
– В салоне госпожи Пеннисон каждый четверг собирались самые уважаемые в округе семейства. Любезная хозяйка дома развлекала гостей совершенно неожиданными выдумками. На прошлой неделе, например, после ооычных церемонных приветствий добрейшая мадам Пеннисон позвала своего малыша.
– Ему пять лет, и он на редкость умный мальчик, - объяснила госпожа Пеннисон.
– Бэби, сколько будет два плюс два?
– Три, мамочка.
Мама расцеловала его в обе щечки.
– Мое сокровище, он ошибся всего на единицу, А ведь ему только пять лет!
Затем Одетт, дочка госпожи Пеннисон, как это принято в высшем обществе, предложила поиграть в загадки.
Мать доверительно поведала всем, что Одетт учится в лицее только на отлично. Учителя говорят, что она удивительно одаренный ребенок.
Одетт лепечет:
– Госпожа Кларк, задумайте мужское имя от Джузеппа.
– Задумала, - отвечает жена магистра.
– А теперь, - продолжает Одетт, - задумайте какой-нибудь цвет.
– Красный.
– Нет, лучше другой.
– Ну, тогда верде*.
– Превосходно, образуйте от него множественное число, но только про себя.
– Образовала.
В салоне воцаряется мертвая тишина. Лишь хозяйка дома шепчет на ухо своей соседке.
– Сейчас вы сами убедитесь, как это остроумно.
Одетт зажмуривает глаза и через минуту восклицает:
* Верде - по-итальянски означает зеленый.
– Вы, госпожа Кларк, задумали имя великого
– О, ты просто маленький гений! Научи и меня, Одетт!
Синьора Пеннисон, вся красная от волнения, изумляется.
– Представьте себе, она каждый раз угадывает!
Восторг был всеобщим, и только чувство собственного достоинства не позволило ангелам разразиться безудержным смехом.
Теперь Макнамара смело приступил ко второму рассказу.
"В траншее казаки ожидали приказа. Ровно в десять лейтенант Ильев скомандовал:
– Примкнуть штыки!
Минуту спустя могучие сыновья Дона с громкими криками пошли в атаку на врага. Грохотали орудия, винтовочные залпы слились в один сплошной гул.
– Ребята, жаркий будет танец, - крикнул майор Воссилов.
Тем временем из вражеских траншей, словно туча саранчи, поднялись японские солдаты. Еще миг - и начнется рукопашная схватка. Внезапно бежавший впереди лейтенант Ильев споткнулся и упал. Он мгновенно вскочял, но лицо его побледнело.
Дети степей остановились все как один и сгрудились вокруг своего командира.
– Все в порядке, - улыбнулся лейтенант.
В нескольких шагах от них остановились и японцы. Один из офицеров спросил взволнованным голосом:
– Вы не ушиблись?
– Нет, спасибо, - ответил лейтенант Ильев.
Снова загрохотали орудия, и враги схватились врукопашную".
Трудно даже описать, с каким восторгом встретили ангелы второй рассказ Макнамары. И они так долго и настойчиво его упрашивали, что он в нарушение всех правил этого небесного состязания вынужден был рассказать третью историю.
"Это - одно из воспоминаний детства. Я жил в Геттингене. Был декабрь тысяча восемьсот семидесятого года. Мой отец и я приехали в академию, когда ее президент Мауст уже зачитывал имена участников Всемирного состязания математиков. Отец сразу пошел записываться, поручив меня заботам старинного друга нашей семьи госпожи Катет. От нее я узнал, что сторож академии старик Помбо выстрелом из пушки подает сигнал к началу этого исторического состязания. Попутно госпожа Катет рассказала мне один малоизвестный эпизод из жизни Помбо. Этот Помбо вот уже тридцать лет подряд стреляет из пушки, возвещая о наступлении полудня. Однажды он забыл дать залп. Тогда на следующий день он произвел выстрел за предыдущий день - и так до самой достопамятной пятницы декабря месяца года тысяча восемьсот семидесятого. И никто в Геттингене даже не заметил, что Помбо каждый раз дает орудийный залп днем позже.
Наконец все приготовления были окончены. И вот в присутствии принца Оттона и знаменитых писателей и ученых началось состязание.
– Один, два, три, четыре, пять...
В зале были слышны лишь голоса соревнующихся. К пяти часам счет перевалил за двадцать тысяч. Зрители распалялись все больше, и громким комментариям и пари не было конца.
В семь часов математик Аллен из Сорбонны без чувств свалился на пол. К восьми часам осталось всего семь участников этого благородного состязания.