Сотканная из тумана
Шрифт:
– Спасибо вам! – горячо поблагодарила Алина. – Может быть, выпьете с нами чая? Мы пирог вкусный испекли.
– Спасибо, у нас еще много работы, – первым отказался Войтех, за что и поплатился, едва они с Ваней вышли из квартиры студенток.
– Совести у тебя нет, – буркнул тот. – Мало того, что дело – скучная пустышка, так еще и пожрать не дал в компании молодых и красивых хозяек!
– Совести у меня нет, – невозмутимо кивнул Войтех. – Я думал, ты это давно уже понял.
Ваня недобро посмотрел на него и продолжил канючить:
– Когда ты меня звал в эту организацию, говорил, что будет интересно.
– Во-первых, я тебя не звал, – педантично поправил Войтех, спускаясь по широким ступенькам. – Ты сам пришел. И тогда, когда я собирал команду любителей, и теперь, когда мы стали официальной организацией. А во-вторых, кто тебе говорил, что всегда будут интересные дела?
– Но раньше-то всегда были.
– Я вас просто звал на интересные. Пустышки отсеивал сам. И да, их было девяносто девять процентов.
Ваня тяжело вздохнул, поправил на плече сумку с приборами для исследования, которые так и не пригодились, и тоже шагнул на лестницу.
– Что у нас дальше?
– Дальше ты встречаешься с Невом, и вы вдвоем едете на Полюстровский проспект, проверять заявку какой-то старушки о том, что ее якобы изводит соседка-ведьма.
– Полюстровский проспект, – недовольно повторил Ваня. – Кто такие названия придумывает-то?
Войтех ничего не ответил, но был с ним согласен. Новые названия давались ему с трудом. Чего только стоит название улицы, где располагается Институт исследований необъяснимого – Ораниенбаумская! Этот город все еще оставался для него чужим, хоть и был родным для его девушки. Новая организация отнимала много сил и времени, работа еще не была окончательно налажена. Заявки чаще всего оказывались пустышками, а то и вовсе намеренной мистификацией.
Однако, несмотря ни на что, вот уже несколько месяцев подряд Войтех, на удивление, был счастлив.
Глава 1
16 августа 2015 года
Пермский край
Летняя ночь в деревне наступает поздно. Даже в середине августа, когда солнце клонится к закату много раньше, чем месяц назад, до девяти вечера жители по домам не расходятся. Пока еще светло, нужно управиться со скотиной, убедиться, что все сараи и курятники заперты. Близость леса накладывает свой отпечаток: звери иногда забредают в деревню полакомиться курятиной или крольчатиной. В самые голодные годы не спасают даже собаки, а порой и сами становятся жертвой оголодавшего волка.
Илья Пантелеевич Горбушкин еще раз обошел двор, убедился, что и хлев, и крольчатник тщательно заперты. Оглянулся воровато по сторонам, проверив, не видит ли его внук, и шагнул к курятнику. Запирать последний было обязанностью шестнадцатилетнего Алешки, гостившего у него все лето, но тот порой забывал это сделать, а на деда обижался, когда Илья Пантелеевич перепроверял за ним. Вот и сейчас длинная палка, которая клалась в специальные крюки по обе стороны двери и таким образом не давала распахнуть ее никому, кроме человека, стояла в углу. Илья Пантелеевич покачал головой, тщательно запер курятник и направился к дому.
– Кажись, гроза собирается, а, Пантелеич? – окликнул его сосед Степан.
Илья Пантелеевич остановился, посмотрел на небо, которое с запада действительно затягивала черная туча: большая,
– Кажись, – на всякий случай кивнул Илья Пантелеевич, подходя ближе к забору, разделяющему два участка.
Спорить со Степаном всегда было затеей глупой. Тот только и ждал повода доказать собеседнику свою правоту, порой меняя мнение по ходу разговора, если вдруг оппонент начинал с ним соглашаться. Степан сидел на пороге своего дома, зажав между пальцами папиросу, и то и дело выпускал в воздух струю сизого дыма, который вопреки законам природы не поднимался вверх, а зависал перед самым его лицом.
– Может, еще и пронесет, – тут же отозвался Степан, поняв, что спорить с ним сосед не намерен.
– Может, – снова согласился Илья Пантелеевич. – А ты чего здесь сидишь?
– Да сейчас папиросу выкурю и пойду. Завтра рано на базар собираюсь. Медку немного собралось, продать надо.
Илья Пантелеевич понимающе кивнул. Раньше пасеки в деревне держали несколько человек, меду всегда было много, за ним даже из Краснокамска приезжали, а то и из самой Перми. А теперь из пчеловодов только Степан и остался. Ради пары литров меда никто не приедет, приходится ему самому возить. Да и деревни самой почти не осталось. Недавно на собрании считали, всего восемнадцать домов жилых, и в тех кое-где всего по одному человеку.
Илья Пантелеевич махнул рукой своим мыслям, попрощался со Степаном и направился к дому.
Алешка смотрел телевизор. Из комнаты доносились звуки ревущих машин и залпы выстрелов, из чего Илья Пантелеевич сделал вывод, что показывают какой-то боевик. Боевики внуку нравились. Самому Илье Пантелеевичу было все равно что смотреть, по большей части он не поспевал за действием современных сериалов и фильмов, путался в героях, поэтому смотрел ради картинки. В свои семьдесят два года он чувствовал себя достаточно молодым: читал книги, разгадывал кроссворды в газете, которую раз в неделю привозили в деревню, любил поиграть в домино или карты со старым другом Матвеем Гавриловичем, только кинематограф не понимал. Нынче создатели фильмов не дают зрителю времени обдумать и разложить по полочкам сюжет.
Алешка был младшим сыном дочки Тамары, пятый внук из шести, жил в Перми, но каждые каникулы проводил в Дубках. Внук болел астмой, поэтому только здесь, вдали от цивилизации, в деревне, затерянной среди могучего леса, мог нормально дышать. Даже лекарствами не пользовался. Другие внуки приезжали не часто, без «интырнета» своего прожить не могли ни дня, а Алешка с детства больше всего уважал книги, ему пожить в Дубках было за счастье. Была бы школа нормальная, совсем переехал бы, а так какое образование тут получишь? Нет, школа в Дубках есть, да на всю ее два учителя и шесть учеников. Из тех, кому податься некуда. Когда-то все не так было, конечно. И домов много, и учеников, да сколько лет с тех пор прошло.