Сотник из будущего. Южный рубеж
Шрифт:
Встал и вышел из лекарского закутка избы на свежий воздух улицы.
На улице было шумно и весело. Как-никак вместе собралось целых два больших десятка бойцов и столько же гражданских вместе с ними. Слышались крики, смех, топот копыт выводимых лошадей, чтобы те не застоялись. Всё слилось в одном шумном и весёлом гомоне.
Вот два седоусых ветерана вцепились друг другу в плечи и ходят кругом, норовя сорвать захват противника, и навязать ему свой ход поединка. Неожиданно один сделал два шага вправо, увлекая по кругу соперника, и когда тот, чуть-чуть потеряв равновесие, качнулся, сразу же резким ударом подсёк правую ногу под голень и резким толчком повалил его набок, условно добивая уже на земле ножом.
– Понял, Митяй, как нога должна подсечку то делать? – спросил снизу
– Ага, понял я, дядь Степан, – кивнул мальчишка утвердительно, –только и Маратка вон такой вёрткий, что не больно-то его ногой подсечёшь. Как уж меж кувшинок вертится, тут и не подцепишься к нему.
– А вот это очень даже хорошо, Митрий, значит, на полном серьёзе вы с ним бороться будете. Знай, что чем сильнее противник, тем крепче навык у вас у обоих разовьётся, – с серьёзным видом растолковывал прописные истины победитель недавней борьбы Олег, тот ветеран, что был с русой бородкой.
Пять дней уже прошло, как пришла сотня с похода. Все отмылись, отоспались и отъелись за время отдыха, и было видно, что уже самим бойцам начало порядком надоедать вот это затянувшееся безделье. Пора было уже приниматься за тренировки и ратный труд по боевому слаживанию в десятках. Да и по самой усадьбе дел хватало с избытком для всех.
Небольшие корректировки в планы Сотника, конечно, вносила весна, которая всё больше и больше начинала уже вступать в свои права. То здесь у конюшни снег просядет, то плетень вдруг обвалится под тяжестью сугроба. А с крыш вообще свисали длинные сосульки, которые приходилось постоянно сбивать. На санях ездить пока было можно, но с каждым днём раскисшее крошево снега делало это занятие всё сложнее и сложнее. Ещё неделя и вообще встанут все торговые пути на реках, только и останется ждать мая, когда с первыми ладейными караванами, да по большой воде ляжет сюда новый водный путь. И то ненадолго, три-четыре седмицы, а там спадёт вода, обнажая перекаты и отмели Поломети, и вновь придётся переходить купцам на старый Селигеров путь, где полно трудоемких земных переволоков да речных переправ через многочисленные пороги.
Но всё это впереди, а сегодня по рыхлому подтаявшему речному пути пришёл в усадьбу последний зимний караван. И встречая его, вся усадьба собралась на большом речном обрыве, предупреждённая заранее конным дозором.
– Едут, едут уже!
И действительно, вдали из-за речного поворота выплывали пять саней, с пока ещё далёкими и неразличимыми отсюда в них фигурками.
Народ задвигался и загомонил, ну а как же, интересно ведь, кто к ним пожаловал!
И вот, поднявшись с натугой по речному склону, въехали те сани на поляну перед самой усадьбой, и начали с них выходить степенные мужики, попадая прямо в объятия Сотника. Лука Тесло, Первак, Гудым и Ослопя, не просто ремесленники плотницкой артели, они те, что стали самыми близкими друзьями, советниками и приятелями для Сотника. А для Митяя, что со всех ног кинулся их обнимать, так были они и вовсе побратимы, ибо вместе они свою да чужую кровь проливали при недавнем осеннем переходе в Великий Новгород.
– Здорова, Лука Мефодьич! Вы каким ветром-то сюда так рано? Мы же вас раньше мая-то и не ждали совсем, – хлопал старшего плотницкой артели по плечу Андрей.
– Кхе, кхе. Так что валяться-то на печи, Андрей Иванович? И так все дела переделали уж дома, а эти-то два непролазных месяца так и вовсе дома тоска была бы сидеть. Вот и решили с ребятками пораньше, с самым последним санным обозом выйти, боялся уже и не поспеть, вон, как нынче-то солнышко припекает. Да и сам ты уже знаешь, в Крестцах товарищей раненых после боя мы оставили, за них же душа болит и мается, как они там, вдали! – традиционно кхекал артельный.
– Да, а что за них переживать-то? – усмехнулся Сотник и протянул руку в сторону избы, откуда спешили, поддерживая с боков хромого Вторака, гончар Остап с ладейщиком Ивором. Вот они уже и сами к вам идут!
– Матушки Святы! – воскликнул Первак разводя в изумлении руки, и сразу же бросился к своему брату близнецу, увлекая за собой и всю артель.
– Да-а, Андрей Иванович, тебе и Митяю моя артель теперь по гроб жизни обязана, вон ведь как ты сына смог
– То ли ещё будет, Мифодьич, то ли ещё будет… – задумчиво кивнул Сотник. Скоро десятки детей для обучения в школе начнут сюда прибывать, а там и воины для комплектования новой сотни и крестьяне с ремесленниками подтянутся. Так что, станет в усадьбе совсем тесно. Ну да всех как-нибудь уж разместим, никто на улице в любом случае не останется. Вон, уже пять юрт стоят походных и ещё три готовы к установке. Мы всех их с отбитой добычей взяли у разбойников, так что за размещение своей артели не переживай. Лишь бы вы не подвели с таким объёмом работы. Как-никак три казармы двухэтажные под школу и сотни ставить. Ремесленных мастерских три здания. Да конюшни, амбары, бани и прочие хозяйственные постройки нужны. Это сколько же всего надо! А изб, сколько нужно ставить на самой усадьбе и в ближайших от неё росчищах, да на дальних вырубках, где семейные крестьяне будут жить. У меня уже голова кругом идёт! А ну как не справитесь с таким объёмом работ?!
Лука задумчиво почесал затылок, вздохнул и сказал спокойно:
– Работа, Андрей Иванович, конечно, огромная. Считай, новый городок предстоит тут возводить, а ещё ты про оборонную стену крепости упомянуть забыл. Только она, сколько сил, времени и материала на своё возведение заберёт. Ну да я вот думаю, что всё-таки со всем этим мы должны справиться. Платишь ты за работу без скупости, сам же, как хозяин не склочный и условия работы очень хорошие. Опять же, трудиться всегда у тебя интересно мастерам. А на Руси работящего народа хватает, слава Богу, православные трудиться в удовольствие любят. Так что, гожих работников сюда найти, думаю, не сложно будет. Я же, пока дома на отдыхе был, грамотки своим артельщикам в Торжок и Руссу отправил, чтобы они сюда, как только смогут, скорее прибыли и своих значит умелых земляков, сколько есть, всех, стало быть, захватывали. Так что, думаю, навалимся всем миром по весне, и к осени не узнаешь уже своё поместье, господин Сотник славной Обережной Сотни Великого Новгорода.
– Слава то о вас широко раскатилась, многие вообще за честь почтут тут работать. Ещё и на ярмарках да вечёрнях долгих зимних будут хвалиться, и рассказывать, как у самого Обережного Сотника трудились. Так что, не беспокойся, а лучше скажи ка мне, что это у тебя за трава то такая интересная в коробах возле окошек стоит? – и заинтересованный Лука подошёл к одному деревянному ящику с рассадой, желая руками потрогать зелёные всходы.
Шлёп! Вдруг раздался звук удара тряпки, и немолодой старшина артели, таким бодрым козликом отскочил на середину избы. А рядом, грозно уперев руки в бока, стояла здоровенная тётка Фёкла, отбитая полтора месяца назад из разбойного стана Свири, стояла и шипела как разъярённая кошка:
– Куда руки свои тянешь, олух окаянный! Тебе что, хозяин разрешил эти всходы трогать, супостат ты неприкаянный?!
Андрей наклонился к столу и уже просто не в силах с собой совладать от такой вот живой картины, давился от хохота, только глядя на весьма сконфуженного Луку.
– Прости меня, Лука Мифодьевич сердешно, смилостивься друг. Забыл я тебя предупредить заранее, что смертельно опасно приближаться к этим ящичкам у окошек. И сам-то вон бочком только хожу рядом, с боязнью великой и оглядками, уж больно грозная охрана возле них дённо и нощно службу несёт. Страшусь сам, как бы и меня тут не прибили бы ненароком, не разобрав, да ошибочно – и снова расхохотался, не удержавшись.