Шрифт:
Глава 1
Турово-Пинское княжество. Август 1130 г.
Хороший лучник может наделать немало дел… Особенно если его напарник неплохо метает нож. И пусть под ногами
Чу, что там за голоса? Ах, какие голубки… воркуют…
Так пусть льется кровь!
Да придет ад!
Как же хорошо на покосе! Погоды какие стоят дивные – вёдро, солнышко светит, и вода в речке теплая, ветер же наоборот – прохладный, так что коси в свое удовольствие, маши косой да скидывай в скирды, стога свежее сено, пахнущее медвяным запахом лета. Лета, совсем еще даже не уходящего, июнь ныне выдался холодный, а июль – дождливый, так что, можно считать, лета еще толком и не было, хорошо хоть успели озимые убрать, потому нынче с хлебушком, да и до нового урожая недалеко, колосится на полях жито, ждет серпа хлебороба… Правда, нынче в Ратном мало кто серпом жнет, все больше – косилкою.
– Говорят, такие косилки у ромеев еще были, в давние-предавние времена, – усевшись на бережку, прищурился младой отрок.
Звали его Дмитром, из зажиточной семьи, волосы густые, соломенные, ноги босы, глаза серые, а взгляд – хитровато-влюбленный.
– Да ты садись, садись, Предслава, – тихо попросил Дмитр, искоса глянув на девушку – юную красавицу с синими, как васильки, очами и пышной темно-русой косою. Еще совсем девичьей, без ленты…
Ленту Дмитр как раз и припас – купил третьего дня у заезжих коробейников, атласную, синюю – как раз под цвет глаз. Вот и задумал сейчас подарить, отозвал деву в укромное место. Коли примет Предслава ленту, тогда… ухх! А коли не примет – увы…
Вечерело. Оранжево-золотистое солнце садилось за дальним лесом, тени клонившихся к самой воде ив протянулись почти до середины реки.
– Ты что так смотришь? – девушка уселась рядом, вытянув ноги к реке. Поправила на плечах накидку-запону, подпоясанную золотистым витым пояском, не простым – дорогим, шелковым, из тех, что привозят заморские гости-купцы из далекого Царьграда. Длинная белая рубаха почти что до щиколоток была по вороту, по рукавам, по подолу вышита красной нитью – оберег, отгонять злые силы, такой же оберег – и толстая девичья коса.
– Как это – так? – волнуясь, юноша достал из-за пазухи ленту…
Что-то хрустнуло совсем рядом, в кустах – то ли зверь лесной, то ли кто-то из младших – подсматривали. На покосе было кому… Ну, ежели так – берегитесь! Уши-то оборвать недолго! А то ишь, повадились…
– Да нет там никого, – улыбнулась дева. – А коли есть – так пусть смотрят, завидуют.
– Я вот сейчас – камнем…
Отложив ленту в траву, Дмитр вскочил на ноги и, наклонившись над узкой песчаной полоской у самой реки, поднял подходящий камешек… Швырнул не глядя…
В кустах что-то звякнуло!
И тотчас же, немедленно, выскочили на берег двое – в коротких кольчугах, с мечами. Один – с луком – сразу же послал стрелу…
…угодив несчастному отроку прямо в сердце.
Ничего толком не поняв, парнишка
Предслава же не успела и закричать, получив удар в челюсть…
Девушку убили не сразу, сперва придушили да позабавились… ну, а потом перерезали горло да разложили мертвые тела на берегу. Зачем? Почему не спрятали? Не бросили в реку, в кусты?
Видать, не нужно было прятать, не для того убивали… Ад!
– Ну, все, – подтянув штаны, один из злодеев – коренастый, с рыжеватой бородою и плоским носом, одернул кольчужку и глянул на своего напарника. Тот был помоложе: круглолицый, курносый с красными щеками и едва пробивавшейся щетиной.
– Все так все, – глянув на мертвую девушку, довольно ухмыльнулся круглолицый. – Ой, дядько Микул, ловко мы! И сладко… Так бы всегда бы… Жаль, не кричала… Я люблю, чтоб кричали…
– Сладко ему… – вытирая окровавленный нож о сорванную с девчонки запону, коренастый нехорошо ухмыльнулся и зыркнул глазами. – Ну, может, и еще сегодня свезет. Нарвемся на каких девок… И службу исполним – и себя потешим.
– От хорошо бы, дядько Микул!
– Хорошо и будет… Ты меня держись, паря!
– Дак а мы счас куда? – глянув на небо, озадачился краснощекий убийца. – Стемнеет скоро. Собаки, слышь, лают. В темноте-то я на стрелу не возьму. Эх, надо было б малого прихватить…
– Да уж лучше пусть на стороже…
Оба прислушались. С покоса, что на заливном лугу, в трех перестрелах, доносился собачий лай.
– Туда не пойдем, – подумав, заявил Микул. – Слишком уж людно.
– А куда пойдем?
– А вот тут, Корост, мысли!
– Мысли… – хмыкнул курносый. – Да не умею я мыслить, дядько Микул. Ты у нас старшой, ты и мысли.
– А вот это ты верно сказал! Ладно, помыслю… – плосконосый озадаченно пригладил бороду.
– Дядько Микул…
Корост глумливо глянул на полуголую девушку. Окровавленная рваная рубаха ее бесстыдно оголяла тело, мертвые глаза недвижно смотрели в небо, залитое золотисто-алым закатом. Темнело.
– А можно я того… ну, еще потешусь, – с гнусной ухмылкою Корост кивнул на убитую деву. – Ну, не остыла ж еще…
– В крови измазюкаешься… Да и не время уж… – Микул, похоже, что-то придумал – мастак был на лихие дела.
– Так, дядько…
– Вот скажи, паря… Ты б посейчас, на вечерней-то зорьке, что делал?
– С девками бы…
– Тьфу ты! Да не про девок я!
– Ну, рыбу б ловил… – поковырялся в носу молодой.
– О! – старшой поднял вверх указательный палец. – И эти б должны ловить. Мелкота всякая. А нам что сказано? Любых, да покровавей!
– А коли собаки? – все же насторожился Корост. – Да и много их тут… Еще и стража…
– Ну, стражу-то мы обошли… Однако да – на помощь позвать могут. – Микул неожиданно осклабился, словно узрел что-то смешное. – Я ж тебя не понапрасну про рыбалку спросил. Где-то ведь у омутков кто-то сидеть должен, ловить.
– Да понял, понял… Только как же ж мы их сыщем-то, дядько? Я здешних-то омутков не ведаю.
– А костерок? – хитро прищурился лиходей. – Рыбу будут ловить, и что – без ушицы?
– Ох и голова ты, дядько Микул!
– А с собаками, ежели что, сладим… А ну-тко…