Сотник
Шрифт:
А и то. Сколько можно измываться. Они уж привыкли с наступлением темноты бегать на воле. А тут, полночи пришлось провести в тесных вольерах. Поэтому, когда вскоре по улице начали двигаться группы отчего-то всполошившихся людей, псины преисполненные чувства долга, облаяли их, ясно показывая, что за чугунную ограду нос свой лучше не совать.
– Ну здравствуй, Ваня,- спустившись в допросную, и окидывая его внимательным изучающим взглядом, поздоровалась Великая княгиня.
– И тебе здравия, Ирина Васильевна,- кланяясь, ответил он ей.- Твоими стараниями?
–
– И как?
– Да просто все. Когда поняла, что Николая не переубедить, взяла за холку твоего Кузьму, и предложила по доброй воле помочь своему благодетелю. Ну а тому и деваться было некуда.
– Так-таки и некуда? А ну как в ноги к государю упал бы?
– И какой ему с того прок? То-то и оно. И потом, коли я его на то дело подряжаю, знать и не такое уж это и преступление. Просто, болтать лишнего не надо.
– Ясно.
Действительно ясно. Глупого вопроса, к чему ей это все, Иван задавать не стал. И так понятно. Любит она его. Да оставила, да вышла замуж за другого, да как та Наталья, у Пушкина - будет век ему верна. Но Ивана она любит по прежнему.
– Спасибо тебе, Ирина.
– Не благодари. Потому как не за что. Придется тебе посидеть тут несколько дней. А потом уж, когда шум поутихнет, выберешься за город.
– Не могу, Ирина Васильевна. Прости, но так уж вышло, что бежал я не один. Пришлось прихватить с собой моих стрельцов.
– Их-то к чему сорвал?- Недовольно нахмурилась Ирина.
– А что мне было делать? Оставлять для потехи заплечных дел мастеров? Прости, но я своих не бросаю.
– И что им угрожало? Чай они на честь царской семьи не покушались. Допросили бы, да отпустили.
– И ради этого стоило их тащить за три девять земель? Опять же, коль скоро тебе не удалось убедить Николая в моей невиновности, то и гарантировать, что сумеешь оградить парней от беды, когда мой побег обнаружится ты не можешь.
– Хм. Ну что же, твоя правда. Этого я обещать не могу.
Вынуждена была признать княгиня. А потом перевела беседу в иное русло.
– Куда думаешь теперь?
– Да пока и не думал,- пожал плечами Иван.- Для начала, подальше от Москвы. А там, видно будет. Не пропаду.
– А я и не сомневаюсь. Кстати, а почему бы тебе не отправиться в Псков.
– В Псков?- Взметнул брови Иван.- Издеваешься? Да к чему тогда было бежать из узилища? Там же московский князь на столе сидит. И сам Псков вот-вот под руку русского царя пойдет.
– Там не все так просто. Московский-то князь сидит, и даже великая княгиня из Рюриковичей, рядом с ним присутствует. Но он там ничегошеньки не решают. Потому как вся полнота власти в руках бояр, кои никак про меж собой не решат, куда склониться. Вот и застыло там все в равновесии.
– А разве Елизавета Дмитриевна не перевесит чашу на сторону Москвы? Иначе к чему было ее туда отправлять?- Усомнился Иван.
– В конце концов перевесит. Ели жива останется.
– Вот даже как? То есть, мне не просто бежать в Псков, но еще и охранять ее? А кто я такой, чтобы быть подле нее? Муже ее обо мне все обскажете? И вообще, как только я встану на пути убийц, бояре быстренько со мной разберутся. Скрутят в бараний рог, и выдадут Николаю.
– Не скрутят. И ты только одним своим присутствием будешь ее охранять. Причем даже находясь за десятки верст от крома*
*Кром – псковский кремль.
– Это как это?- Искренне удивился Иван.
– А так. Мы Рюриковичи делать что-либо наполовину не умеем. Коли ненавидим, так всей душой, коли любим, так без остатка. Лиза не сможет с собой ничего поделать, и станет тебя защищать. А значит и брата против себя настроит.
– Ты сама сказала, что ни она, ни ее муж, в Пскове ничего не решают. Во всяком случае, пока. Так что, и защитить она меня не сможет.
– Правильно. Но зато противники Москвы, объединятся, встанут на твою защиту, и не отдадут в Москву. Не потому что, ты им интересен. А потому что, с твоей помощью смогут вбить клин между Лизой и Николаем. Народ же уже в ней души не чает. Заполучив же ее, они окончательно отринут Псков от Москвы. Так что, они станут беречь и ее и тебя, пуще глаза.
– Ладно. Допустим. Но мне-то это зачем? Чтобы в итоге оказаться на плахе?
– Ну. До той поры минует несколько лет. А там глядишь, и Николай в разум войдет.
– Как же я сразу-то не догадался,- чуть ли не простонал Иван.- Николай обо всем знает. Мало того, это его интрига,- вперив в Ирину внимательный взгляд, выдал он.
– Я всегда знала, что ты у меня разумник, Ванечка. Жаль, что все так-то сошлось,- с гордостью за своего любимого, произнесла женщина.- Это не его интрига. Моя. Николай и впрямь поначалу взъярился. Но потом мне все же удалось все разложить по полочкам, и убедить его в полной твоей невиновности. Однако, было бы глупо не воспользоваться представившимся случаем.
– Ирина, признаться я подумывал отправиться за Урал, и обосноваться на границе с Китаем. Места там богатые рудами. Поставил бы заводы, и стал бы торговать с Поднебесной. Несколько лет, и чтобы меня сковырнуть потребовалась бы настоящая армия. То есть, там я был бы практически в полной безопасности.
– А как же присяга, долг? Как Лиза? Ну не любишь ты ее, и что с того? Ты готов вот так, просто, отдать на растерзание ту, кто любит тебя, и готова без оглядки броситься на твое спасение?
– О чем это ты?- С явным смущением, буркнул Иван.
– О том, что Меньшиков застал вас когда вы целовались,- едва не шипя, выдала Ирина.
Алексашка теперь не видел причин молчать. Ведь как только дело дойдет до Лизы, та непременно станет его обвинять. Поэтому он рассказал о том случае в мастерской. Как и о заступничестве царевны, то есть, теперь великой княгини.
– Я с ней не целовался,- глядя Ирине прямо в глаза, твердо произнес Иван.- Я тогда стоял как истукан, пока она меня целовала, и думал о том, как бы на плаху не угодить.