Сотовая бесконечность
Шрифт:
– Это всьо есть отец Агусти-ин, йезуат прокляты! Всьо он!..
Варвар отбросил его, и Гюнтер, упав на пол, сжался, обхватив голову руками, словно действительно ожидал, что вот сейчас сколоты покроются бурой свалявшейся шерстью, лица вытянутся, преобразившись в хищные звериные морды со смертоносными жёлтыми клыками в смрадных пастях. И обрушится на него с грозным рыком тяжёлая лапа, увенчанная длинными страшными когтями!
Однако вместо ожидаемых когтей Лесного Хозяина Гюнтер получил таранный удар гранитным кулаком под рёбра и заскулил от боли, добавив ещё одно пятно на рейтузах к уже имеющемуся!
– Ну, антихрист! Будешь говорить, иль ишо добавить?
Голос Вена Павелоффа был для Гюнтера сейчас
– Гляди! – пообещал трубный голос. – Если Васыла с Лексой за тебя возьмутся, мало не покажется. Расскажешь всё, чево знашь, и чево не знашь – тоже! Визгом изойдёшь!
От такой блистательной перспективы Гюнтер Джакомо готов был на месте изойти чем угодно, лишь бы весь этот кошмар поскорее закончился. Хоть слюной, хоть пеной!
Не удивительно, что, ещё раз обгадившись, славный венеттский негоциант Гюнтер Венсан Джакомо, владелец капитала в четыре с половиной миллиона влоринов, кораблей, повозок, ферм, скота и много чего прочего, грохнулся в обморок.
…Очнулся он через некоторое время в неизвестном помещении. Будучи привязан к некоему подобию стола, купец мог пошевелить только головой. Помещение было небольшим. Три на четыре с половиной шага. Стены и потолок из плотно пригнанных друг к другу узких досок. Всё помещение ритмично покачивалось.
– Я на корабле? – поинтересовался Гюнтер, едва в поле его зрения возник какой-то силуэт.
– На корабле! – ответила давешняя знакомая девица, подходя ближе и отбрасывая назад капюшон грубой монашеской рясы. – А что, ты не любишь воду?
– Я… – Гюнтер подавился готовой сорваться с языка фразой, осознав, наконец, что он совершенно обнажён! – Послушай, девушка! Ради милости Господней, прикрой чем-нибудь мою наготу! Я уже стар, и негоже мне сверкать чреслами пред девицей невинною!
Анна глуповато хихикнула, но кинула ему всё же какую-то холстину на эти самые чресла.
– Васыль всё едино тебе, дяденька, первым делом яйца крутить зачнёт! – пообещала она, хлопая глазами с самым невинным видом. Настолько натурально было подано недоумение, что и сама Матерь Бога, поразившаяся, верно, тому факту, что беременна, не сходясь с мужчиной ни единожды, не сыграла бы убедительнее. – Говорит, самое чувственное место в мужеском организме есть! Оно-то, конечно, да! – согласилась она с как бы невидимым для Гюнтера собеседником. – Однако методикой дияметральнай, как говорят греки, он сведенья и добывает! Чуть что вызнать надобно, так он р-раз – и за яйца! И ну крутить, ну крутить! А то ещё может и с железом калёным подойти. Вот сразу мясцом шмалёным-то и завоняет!..
Она наградила пленного купца обольстительной улыбкой и хитрым подмигиванием нахального карего глаза. Издевательски продолжила стращать:
– Ну, щас Васыль вже прийдэ, и распочнуться твои, дяденька, страдания лютые! Потому как после нашего Васыля, ежели которые выживают, обычно в хор церковный идуть али в евнухи!
Вывалив на несчастного венеттца этот груз посулов, она покинула помещение.
Гюнтер в жизни не переживал потрясения большего, чем случайно упущенная в воду дорогостоящая статуэтка Венус, оказавшаяся, как выяснилось, моделью статуи знаменитого ваятеля Древнего мира, Проксиса. И стоила она, соответственно, целую кучу денег!
Но это огорчение было слабой тенью того неумолимого и ужасного, что неотвратимо надвигалось на него в образе бритоголового варвара с драгоценной серьгой в левом ухе.
Его серые, как грозовое небо, глаза излучали какую-то спокойную уверенность. Уверенность в своих силах. Уверенность в своих товарищах. Уверенность в том, что его дело – правое! И ничто не в силах поколебать эту уверенность. Только смерть! Да и то, как он слышал от других негоциантов, любителей дальних путешествий, даже на заведомую смерть сколоты шли охотно,
Поток его мыслей оборвал резкий скрип и хлопок двери, сквозь которую незадолго до того удалилась Анна. К Гюнтеру приближался, широко улыбаясь, тот самый варвар Васил! Он энергично разминал руки и, подойдя к Гюнтерову ложу, поинтересовался:
– Ну что, паныч, начнём?
Джакомо готов был обмочиться в очередной раз, глядя в эти холодные глаза цвета дамасской стали, но мочевой пузырь, съёжившийся от страха, как и его хозяин, выдавил на этот раз лишь пару жалких капель, не добавивших к общей картине ни цвета, ни запаха.
– Н-не-е-е над-д-до! – вытолкнул из себя Гюнтер и потерял сознание.
В себя он пришёл от града сыпавшихся на его многострадальное лицо полновесных и весьма болезненных оплеух. Едва распахнув очумелые глаза, Гюнтер обнаружил себя всё так же крепко привязанным к чему-то ровному и твёрдому. И над ним нависал страшный, добродушно улыбающийся ему, как родному, и дышащий невозможной смесью лука и частичек адского огня варвар Васил!
– Ну, шо, паныч? – почти равнодушно поинтересовался он, как бы ненароком демонстрируя и без того растоптанному сыну Венсана Пуабло Джакомо некую короткую, но очень зловещего вида пилу с устрашающе растопыренными треугольными зубьями. – Сразу всё пропишешь, или больно тебе делать?
Гюнтер почувствовал, как вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок и зашевелились волосы на макушке. А всё его естество внезапно охватило нестерпимое, как чесотка, желание поделиться с этим незнакомым ему человеком всем, о чём имел хоть малейшее представление!
Вот при таких печальных обстоятельствах Гюнтер Венсан Джакомо, богатейший и знатнейший негоциант города Венетто, и стал активнейшим соглядатаем Иноземного приказу царства Хоривского. Земли сколотов. Иначе – руссофф.
Ведущие в обеих спарках друг друга стоили. Боевые наставники у ребят – что надо! Поди поищи лучших… Развелось сверхчеловеков в коридорах мироздания страшное дело сколько! Что бы это означало? Последствия наличия хроносом, изменяющих нормальный человеческий геном, проявляются всё чаще и чаще…
Госпоже не стоит знать, что она схалтурила… Не доложит Верховной, пока не разберётся, чья вина, может быть, никакая это и не халтура, а фатальное совпадение. Сказать кому – не поверят! У двух младших, Алексеев, земного и локосианского – не только внешность более чем схожа, но у них фактически совершенно одинаковые ментальные карты. Это даже не полное совпадение отпечатков пальцев, теоретически допустимое… Идентичность до такой степени невероятна, что руки от бессилия опускаются.
Внешность старших постоянно корректируется в зависимости от требований очередного фронта, и внутренне они тоже кажутся совершенно одинаковыми. Но лишь потому, что оба ЗАКРЫТЫЕ. Этакие ходячие закупоренные сейфы, вертящиеся по орбитам вокруг двойной звезды. Танки одной и той же модели с наглухо задраенными люками. Крепости неприступные. Видно издалека, а внутрь попасть – никак. Не подступишься.