Сотовая бесконечность
Шрифт:
Глава тринадцатая
ЗАЩИТНИКИ СВОБОДЫ
В небольшой зале бывшей ресторации гостиницы «Империал» дым стоял коромыслом. Десятка три офицеров, обитавших наверху, в номерах самой гостиницы, коротали время сообразно их склонностям и предоставленным возможностям.
Перекопский и Чонгарский перешейки и соединяющий их берег Сиваша представляли собой одну общую сеть заблаговременно возведённых укреплений, усиленных естественными и искусственными препятствиями и заграждениями. Строили их русские и французские военные инженеры.
Однако красные, ценой колоссальных потерь, все-таки вошли в Крым!
И теперь господа офицеры, умудрившиеся уцелеть в ожесточённых боях, коротали время в этой севастопольской гостинице, ожидая не то отчаянного наступления, не то возможности уехать в Турцию.
В одном углу шли жаркие споры над картой, расстеленной на столе. В другом – пятеро золотопогонников затеяли игру «Кто кого перепьёт». Кто-то резался в карты, кто-то был занят беседой непонятно о чём. Справа от входа дюжина офицеров рассматривала, передавая друг другу, уже изрядно помятые и замусоленные карточки с изображениями голых девиц. В самом дальнем углу залы трое артиллеристов под маринованные грибы и водку обсуждали тонкости артиллерийского дела, решительно не принимая в свою компанию непосвящённых. Ещё бы – «боги войны»!
В центре залы скоморошествовал пьяный в дым поручик от инфантерии Вениамин Кречетов, собирая обильные аплодисменты.
Майор Бородин, как всегда чисто выбритый и отутюженный, нацепив на тонкий аристократический нос пенсне в золотой оправе, был погружён в содержимое какой-то книги.
Сам Володя Краснов, едва получивший погоны подпоручика, сидел напротив Войцеховского, небрежно перебиравшего струны невесть откуда взявшейся расстроенной гитары.
Красивый, сочный баритон Иллариона Войцеховского покрывал невнятный шум, висевший в помещении наподобие сизых слоёв табачных разводов.
– Р-ради Бога, трубку дай! – меланхолично пел подполковник от инфантерии князь Войцеховский, уставившись куда-то поверх голов собравшегося воинства. – Ставь бутылки перед нами, всех наездников сзывай с закручёнными усами! Чтобы хором тут гремел, эскадрон гусар летучих! Чтоб под небо возлетел, я на их руках могучих! Чтобы стены от «ура» и тряслись и трепета-али-и-и!..
– Поручик!.. Капитан!.. Господа, господа!.. – донеслось из «карточного угла» на повышенных тонах. Повышенных настолько, что перекрыли они даже бормотание «богов войны» и голос певца. – Я не потерплю!..
Офицеры все как один повернулись в ту сторону.
Штабс-капитан Новосильцев, известный картёжник и забияка, выпятив грудь стоял напротив совсем недавно присоединившегося к их компании поручика Алексея Домова.
– Я не ослышался, поручик? – процедил сквозь сжатые зубы Акакий Новосильцев, меча
В мгновенно повисшей в зале тяжёлой тишине голос штабс-капитана Новосильцева, казалось, гремел аки трубы иерихонские.
– Вы поняли меня на удивление точно, господин Ловкач!
Лицо молодого поручика, который был едва на год или два старше самого Володи, было на удивление спокойно.
– В присутствии уважаемого собрания, – отчеканил он, – я обвиняю вас в том, что вы пользуетесь шулерскими приёмами!
Повисшая в зале тишина, казалось, ощутимо давила на плечи.
– Ну, если у вас хватает наглости огульно обвинять меня в шулерстве, милостивый государь, – процедил Новосильцев, густо покраснев, – извольте принять вызов!
Перчатку, брошенную штабс-капитаном в лицо обидчику, поручик Домов подхватил на лету.
– Стреляться! Немедленно! – проорал Новосильцев. – Если у вас есть хоть капля чести! Хотя в этом я сильно сомневаюсь!
Собрание, единодушно оторвав задницы от разномастных стульев и табуретов, хранило тягучее, как патока, молчание, настороженно глядя на спорщиков.
– И это говорит поборник чести, у которого хватает совести мошенничать?
Молодой поручик изогнул бровь, изобразив на лице ядовито-скептическое выражение.
Штабс-капитан ринулся на оппонента с кулаками, но прежние партнёры по «пульке» вовремя скрутили его, не позволив окончательно уронить офицерскую честь, опустившись до вульгарного мордобоя.
– Извольте, господин Новосильцев! – холодно ответил поручик, великолепно владея собой. – Я готов сразиться с вами!
– Алексей! – Возникший за его спиной капитан первого ранга Ильин опустил руку на его плечо. – Что ты делаешь?
Хоть и говорил седоусый моряк вполголоса, в напряжённой тишине его слова были подобны грому.
– Не беспокойся, дядя! – беспечно ответил поручик Домов, сверля заинтересованным взглядом брызжущего слюной Новосильцева. – Всего лишь собираюсь проучить подлеца, слишком много о себе возомнившего!
После этой тирады штабс-капитан умудрился как-то вывернуться из рук державших его офицеров. Он ринулся на своего обидчика, но тот каким-то непонятным образом хлестнул его по лицу правой ногой, обутой в идеально начищенный сапог, отчего Новосильцев распластался на полу.
Встал он не сразу. Поручик терпеливо ждал, пока он поднимется.
– Ты – труп! – сообщил штабс-капитан, едва придя в себя и приведя свой внешний вид в относительный порядок. – Ты труп, мальчик! Стреляемся, немедленно!
– Мы уже перешли на «ты»? – удивился Домов. – Изволь, «генерал Вонючка»!
– Что-о-о? – проревел Новосильцев. – Да я тебя!..
– Сразиться – не вопрос! – не обращая внимания на штабс-капитана, опять беснующегося в объятиях троих дюжих офицеров, ответил поручик. – Вот только стреляться…
Он брезгливо поморщился.
– Как говорил незабвенный генералиссимус войск российских граф Суворов-Рымникский, пуля – дура…