Сотрудник гестапо
Шрифт:
– Пожалуйста. Проходите, садитесь.
Дубровский понял, что это не тайный агент, ради которого его направил сюда Рунцхаймер. Ведь, по словам Рунцхаймера, тот был на связи у Алекса и должен хорошо его знать.
Между тем пришелец плотно прикрыл за собой дверь, подошел к столу и, по-прежнему придерживая свою кепку двумя руками на уровне живота, опустился на стул.
– Господин Потемкин, один мой знакомый сказал, что вы принимаете здесь честных приверженцев нового порядка. И вот я…
– Простите, ваши имя и фамилия?
– прервал его Дубровский.- Кто вы такой?
– Я Гаврила Крючкин. Проживаю здесь, в Кадиевке,- заискивающим тоном проговорил тот, не переставая улыбаться.
– Что вам угодно, господин Крючкин?
– Мне - ничего… Я только хотел помочь немецкому командованию раскрыть партизан.
– Это интересно,- несколько мягче произнес Дубровский.- Я вас внимательно слушаю.
– В нашем городе орудует целая банда. Организовал ее Кононенко. Они подожгли маслозавод, обстреливают немецкие автомашины. И водокачку они взорвали.
– Откуда вам это известно?
– Мне одна знакомая по секрету поведала. Предлагала вместе с ней листовки расклеивать. Она у них навроде бы как связная.
– Кто такая?
– Соседка моя, Лидия Смердова. Мы с ней вместе в школе учились.
– Минуточку!
– Дубровский достал блокнот, записал названную фамилию.- Продолжайте.
– А чего продолжать?
– Рассказывайте, что еще она вам говорила.
– Больше ничего. Сказала только, что Кононенко все это организовал.
– Кто он, этот Кононенко?
– Раньше в горкоме партии работал. Каким-то начальником был.
– Где он проживает?
– А кто его знает? Небось где-нибудь скрывается. Нельзя ему теперича на виду быть.
– Откуда же вам известно, что именно они взорвали водокачку и подожгли маслозавод?
– Кому же еще? Больше некому.
– Вы что, дурачка разыгрываете?
– вскипел Дубровский.- Только что уверенно заявили, что банда Кононенко взорвала водокачку, обстреливает немецкие автомашины, подожгла маслозавод, а теперь виляете. Какие у вас были основания, чтобы утверждать все это?
– Простите, господин Потемкин, не знаю вашего звания. Мне Лидка Смердова говорила, кроме листовок они еще какие-то большие дела делают. Вот я и решил, что они все это по-натворили. А я что? Я к вам с честными намерениями… Главное - доложить об услышанном, а там ваша власть, вы и разбирайтесь.
– А имя Кононенко вам известно?
– Это знаю. Григорий Филиппович его зовут. А еще Лидия Смердова говорила, что листовки от Михаила Высочина получила. Этот у них в банде тоже не последний человек.
– Откуда знаете Михаила Высочина?
– Тоже с нами в школе учился.
– Адрес его помните?
– Улица Челюскинцев, дом один. Дубровский записал в блокнот и этот адрес.
– Хорошо. Это уже немало,- сказал он, вглядываясь в маленькие бегающие глазки Крючкина.- А теперь зарубите себе на носу. Никому про них ни слова. Будете болтать лишнее - можете спугнуть. И тогда ответите головой. О том, что были здесь, у меня, тоже никто не должен знать. С этого дня вы становитесь моим тайным агентом. Придете сюда послезавтра к половине десятого. Я буду вас ждать.
В дверь постучали.
– Теперь идите.- Дубровский поднялся из-за стола и, не подавая руки Крючкину, взял его за талию, проводил до двери. Распахнув ее настежь, он выпустил Крючкина, который чуть не столкнулся с мужчиной, стоявшим за дверью.- Заходите, прошу вас!
– предложил он тому.
Высокий, грузный и уже немолодой верзила, едва успевший посторониться, чтобы пропустить Крючкина, продолжал стоять в нерешительности.
– Прошу, прошу! Заходите, господин Золотарев.
Услышав свою фамилию, Александр Золотарев уже увереннее шагнул в комнату. Дубровский сам плотно прикрыл за ним дверь.
– Проходите к столу. Присаживайтесь. Будем знакомы,- сказал он, когда Золотарев опустился на стул.- Меня зовут Леонид Дубровский. Мне поручено работать с вами вместо Александра Потемкина. По указанию шефа Потемкин занимается теперь другим делом. Так что впредь будете встречаться только со мной.
– Очень приятно познакомиться,- густым, сиплым басом проговорил Золотарев.
– Итак, выкладывайте, что у вас там, в Максимовке? Золотарев оживился:
– Доподлинно установлено, что у Матрены Алдохиной скрывается на чердаке русский солдат-окруженец. Фамилия неизвестна. Кроме того, Кузьмина Ольга сказывала, что ее подруга Кравцова Екатерина состоит в партизанской организации в Первомайке. В этой организации двенадцать подростков. Они расклеивают листовки, написанные от руки.
– Какие листовки? Может быть, это приказы германского командования?
– Не-е. Они, стервецы, Москву слухают. И про то сочиняют листовки.
– Адреса известны?
– А то как же? Кузьмина Ольга Ильинична.
– Отчество необязательно,- перебил его Дубровский.
Золотарев, не обращая внимания на замечание, продолжал:
– Проживает в Первомайке, Высокий поселок, дом двенадцать.
– Так, а Екатерина Кравцова где живет?
– Про то я не ведаю. Надобно Кузьмину допросить по всем правилам. А мне того не положено.
– Хорошо! Вот вам лист чистой бумаги.- Дубровский вырвал его из своего блокнота.- Напишите донесение с указанием адреса Кузьминой и Матрены Алдохиной.
– Это мы враз, это мы можем. Только мне бы карандашик еще.
Дубровский протянул Золотареву ручку. Взяв ее толстыми, заскорузлыми пальцами, тот налег грудью на стол и принялся, посапывая, выводить неровные строчки. Откинувшись на спинку стула, Дубровский исподволь наблюдал за его лицом. И без того морщинистый лоб его сморщился еще больше, нижняя челюсть отвисла. Видно было, с каким трудом дается ему эта писанина.