Сотрудник уголовного розыска
Шрифт:
Серега
В Крыловское отделение милиции пришло анонимное письмо:
«В среду будут брать универмаг».
В среду сделали засаду. Ночь выдалась лунная, прохладная. Милиционер Рябцев Сергей чему-то улыбался в темноте. Начальник угрозыска Хлебнов изредка поворачивал в его сторону голову: «Молодость, молодость. Мурашки, поди, от страха ползут между лопаток, а он, знай, ухмыляется. Давно ли такой был и я».
Хлебнову вдруг захотелось сказать
В положенное время прокричали петухи. И опять тихо, тихо. Разве в такие ночи совершаются преступления?
…Три тени приблизились к магазину. Звякнул замок.
— Руки вверх! — рявкнул простуженным басом Хлебнов.
Длинная Серегина тень метнулась к преступникам и на миг загородила их от Хлебнова. Прогремел единственный выстрел.
К этому месту бросилось несколько работников милиции. Крики, шум.
Через несколько минут трое были связаны, их вели к машине.
Хлебнов наклонился к упавшему милиционеру:
— Серега! Сережка!
Историю ранения милиционера знал весь больничный городок. Вокруг Сереги всегда толпились больные. Некоторые из них вообще не отходили от него: им нравилось широкое приветливое лицо парня, его тощая фигура.
Серега быстро устал от славы и теперь часто уходил в самый дальний, обычно пустующий угол сквера. Там однажды он почувствовал себя скверно и, невольно ойкнув, присел.
— Вам плохо? — спросил испуганный девичий голос. Девушка уставилась на Серегу своими беспокойными синющими глазами.
— Может, врача позвать?
Серега отрицательно покачал головой.
— Возьмите, вот яблоко. Съешьте.
Он взял тяжелое желтое яблоко и, глядя восторженно в бледное смущенное лицо девушки, улыбнулся:
— Если бы не вы — прощай, жизнь.
— Для кого она дорога, а кто и не рад ей, — обронила печально девушка и испугалась своей неожиданной откровенности с незнакомым человеком.
Серега сразу разгорячился, заспорил, но девушка поднялась. Она уходила, торопливо ступая по блеклой траве маленькими белыми ногами.
На следующий день, с раннего утра, Серега уже был в сквере и еле дождался появления девушки. Он приблизился к ней. Девушка глянула сердито и молча ушла.
— Подумаешь, — обиделся Серега, избалованный вниманием. — Видали мы и не таких! Сама, пожалуй, захочешь познакомиться.
Ночью Серега комкал подушку, а утром отказался от бараньих, с хрустящей корочкой, котлет. Неслыханная история!
Врач смерила температуру — тридцать восемь.
— Режим постельный…
Напрасно Серега умолял, чтобы ему разрешили выходить. Злой, валялся он на кровати и все вытягивал тонкую шею, и все высматривал через окошко.
В больнице даже самые флегматичные становятся наблюдательными и хитренькими. Многие заметили, что лицо парня менялось, когда в скверике появлялась синеглазая.
Однако
«Ну, хорошо», — бормотал Серега. А что «хорошо», он и сам не знал.
Пришлось побороть стыд и справляться о синеглазой у усатой тети Сары — старшей медсестры больницы. Для тети Сары не существовало тайн и загадок, своей осведомленностью она походила на начальника угрозыска.
— Мужик ее беременную бросил, — отвечала тетя Сара удивленному Сереге. — Видела я его, как приводил он Катю: кепка модная желтая, а душа… прости господи. От побоев она родила семимесячного. Ничего, горластый парнишка. На ее походит. А это уж верная примета: будет счастливым в жизни, хоть и без отца остался. Выписывать их пора, да вот куда — не знаем: Катя-то приезжая…
И странная жалость теперь прочно вселилась в Серегу. Опять он вертелся в постели, и опять прыгала температура.
«Как же она? Больная, слабая, и ребенок. Во всем городе одна, а может, во всем свете… Что, если с Хлебновым потолковать?»
Вечером Серега сбежал из больницы.
Народ больничный заинтригованно ждал: чем же все это кончится?
Беглец появился через день вместе с известным всему поселку Хлебновым. У начальника угрозыска в руках был большой букет цветов.
Работники милиции прошли в кабинет главного врача. Потом больные увидели синеглазую женщину с неловко закутанным ребенком. Ребенок заплакал. Молодая мать не знала, что с ним делать. В это время тетя Сара впустила ее к главному врачу и приложила ухо к замочной скважине.
Прошло много времени, тетя Сара устала стоять согнувшись. Наконец дверь открылась. Серега бережно держал ребенка и аккуратно вышагивал своими длинными ногами, за ним Катя. Шествие замыкал Хлебнов. Все они сели в милицейскую машину.
Тетя Сара многозначительно молчала, и больные мучились от любопытства.
А в это время машина катила, пылила и остановилась почти на окраине поселка у маленького деревянного домика. Серега взял на руки синеглазую и понес. Она прижимала к груди сына.
Покачал головой Хлебнов.
В комнате стояли две койки: маленькая, у свежевыбеленной печки, была убрана оранжевым поношенным одеялом. На большой кровати ватный матрац прикрывала милицейская шинель.
— Вот здесь и располагайтесь, — смущенно объяснял Серега. — Масло и картошка под кроватью. Дров я наколол. Вода в сенях, в бачке. Молоко там же в бидоне. Если почитать захочется, то вон книги — в ящике. Сам я в дежурке пока буду. Да и… общежитие найти нетрудно.
Серега приходил два раза в сутки. Вечером он задерживался, садясь напротив Кати, вздыхал и лишь изредка взглядывал в ее синющие глаза. Они темнели вместе с дневным светом. Тогда Серега смотрел на ее белеющие во тьме руки. Однажды он не удержался и дотронулся до пальцев Кати. Она вздрогнула: «Не надо».