Сотрудник уголовного розыска
Шрифт:
Внимательно осмотрели работники милиции место происшествия: распиленные дужки замков, оброненный у магазина костюм, мазки грязной обуви, но ни одного четкого следа. В ста метрах обнаружили полусмытые дождем отпечатки автомобильных шин. Ничего не принесли и беседы с жителями близлежащих домов.
А по станице пополз слушок: дескать, не обошлось здесь без участия самого сторожа и его сынков. Слухи оставались слухами. Тяжело человеку, если они неправдоподобны. Трудно и следователю установить истину.
Прошло пять лет. Тем не менее Диденко выехал в Васюринскую, чтобы лично провести осмотр места происшествия. Машина мягко покачивалась на редких выбоинах. Промелькнула
В станице люди заинтересованно поглядывали на молодого коренастого мужчину в темном костюме, который несколько раз обходил вокруг магазина, осматривая окна, двери, лазил на чердак, измерял шагами расстояние от сторожевой будки до дверей магазина. Диденко хотелось самому осмотреть все, продумать. Свидетели, вызванные им на допрос, скептически улыбались: прошло пять лет, все быльем-травой поросло. Но следователь продолжал упорные поиски: беседовал с дружинниками, давал им поручения и допрашивал, допрашивал. Многие уже знали следователя в лицо и дружелюбно с ним заговаривали. Росло, пухло уголовное дело № 96.
Наконец, интересные сведения. Житель станицы Морозов рассказал: «В ночь, когда обокрали сельмаг, я возвращался на попутной машине из Краснодара. Время было позднее, часа два-три. Я вылез из машины у самого магазина и, когда повернул к дому, столкнулся лицом к лицу с парнем в сером пальто. Это был Лешка. Имя его узнал при следующих обстоятельствах: помнится, как-то я решил заглянуть вечером в наш клуб. И вот здесь-то впервые увидел парня в сером пальто. Он был изрядно выпивши, нецензурно ругался, размахивал над головой бутылкой с водкой. Никогда не забуду, как бутылка вырвалась из его рук и разбилась рядом со мной. В этот момент какой-то незнакомец, назвав хулигана Лешкой, оттащил его в сторону. И вот в ночь, когда был обворован магазин, я второй раз встретил Лешку. Без сомнения, это был он, тогда у клуба я хорошо запомнил его… Я не сообщил об этом в милицию, хотя и имел подозрения. Почему? Во-первых, меня никто не спрашивал, а во-вторых, кто его знает, он или нет обокрал магазин? Оклеветать человека — тяжкое дело».
Показания, бесспорно, заслуживали пристального внимания. Итак, встал вопрос: что за Лешка в один из вечеров, пять лет назад, хулиганил у сельского клуба? В милиции, у участкового уполномоченного никаких сведений на этот счет не имелось. Развели руками и бывший директор клуба, и клубные активисты. И опять Иван Архипович собрал сельских дружинников. Розыском Лешки занялась вся дружина во главе со следователем. Хулиганство его, естественно, должен был видеть не один Морозов, ведь дело было у клуба, где всегда многолюдно. И действительно, нашелся еще один человек, подтвердивший, что несколько лет назад он видел у клуба хулигана, размахивающего бутылкой с водкой. Но кто он такой, как был одет, свидетель не помнил. Поиск Лешки заходил в тупик.
«Может быть, его вовсе и не Лешкой звали? — размышлял Иван Архипович. — Может, это просто кличка, или Морозов что-нибудь перепутал?»
Но память у Морозова оказалась замечательной. С помощью дружинников следователю удалось отыскать гражданина Мелкумова, который не только подтвердил факт, рассказанный Морозовым, но и дал в руки Диденко настоящую «зацепочку».
— Лешка — житель Краснодара, — рассказал Мелкумов. — Несколько лет назад он часто бывал в клубе. Фамилия его Петровский. Он имел собственную машину, на которой и приезжал в станицу. Однажды он даже подвозил меня в город, но на какой живет улице и где работает, я не знаю. Последний раз видел его пять-шесть лет
В хорошем настроении возвращался в Краснодар Иван Архипович.
«Что за фигура этот Петровский? Пьянствовал, хулиганил… имеет собственную машину. А в ту злополучную ночь у магазина были обнаружены следы от автомашины, и Лешка как раз находился в станице. Потом исчез, и уже несколько лет его никто не видел в Васюринской». Круг замыкался. Оставалось разыскать Петровского. Фамилия довольно распространенная, но следователя это не смущало.
Проверку он начал с госавтоинспекции. Владельцев машин Петровских в городе оказалось четверо. Правда, ни одного из них не звали Алексеем, но «Лешка» мог управлять машиной родственников или знакомых.
Диденко начал проверять Петровских. Три семьи никакого отношения к Лешке не имели. Четвертая около пяти лет назад выехала на Урал — в Свердловск.
Иван Архипович по прямому проводу связался со столицей Урала. Работники милиции обещали быстро выполнить просьбу следователя. Начались дни ожидания. Диденко старался заняться текущими делами, но ничего не лезло в голову.
Наконец, долгожданный ответ с Урала:
«Семья Петровских, в прошлом жителей Краснодара, проживает в Свердловске с февраля 1960 года. Они действительно имели собственную машину марки «Москвич», которую продали два года назад. Сын Петровских — Алексей Федотович, 1935 года рождения, в 1961 году выехал в Среднюю Азию в город Ханабад, где и проживает в настоящее время».
Следы вели к цели
В Ханабаде следователь сразу же направился в местное отделение милиции. Там он узнал, что Петровский Алексей Федотович действительно проживает в городе с женой и двухлетним сыном. Иван Архипович сначала хотел вызвать Петровского в милицию, но потом передумал и сам поехал к нему на квартиру.
Петровский жил в большом четырехэтажном доме. Иван Архипович поднялся на второй этаж и нажал черную кнопку звонка квартиры № 7. Дверь открыл высокий, молодой светловолосый мужчина.
— Пожалуйста, проходите, — предложил он приветливо, не задавая традиционного вопроса: «А вам кого?»
Квартира была обставлена скромно, но со вкусом. Внимание Диденко почему-то привлекла очень крупная фотография: Петровский наклонился над коляской, в которой сидел улыбающийся малыш в вязаной шапочке. Справа от коляски стояла миловидная женщина, она глядела наивно и ласково прямо в фотоаппарат.
У Ивана Архиповича невольно сжалось сердце: может быть, с его приходом сюда нарушится безмятежное счастье этой, по-видимому, дружной семьи.
— Я следователь из Краснодара, — посмотрел прямо в красивое лицо Петровского Диденко. — Приехал специально к вам. Меня интересуют ваши знакомства и дела в станице Васюринской.
Петровский откровенно удивился. Он заговорил медленно, слегка волнуясь. Чувствовалось, что вспоминать прошлое ему неприятно… Однажды Лешка на своем «Москвиче» возвращался из города Усть-Лабинска в Краснодар. Когда проезжал Васюринскую, у него отказал мотор. До темноты провозился с машиной, но так ничего и не сделал. Напротив из клуба доносилась музыка. Лешка направился туда. В клубе он и познакомился с Марусей. Первый вечер пролетел, как сон. Потом Лешка стал постоянно бывать в Васюринской. Приезжал на автобусе или отцовской машине. Как-то, поругавшись с Марусей, он напился и дебоширил «назло ей» у клуба. Скоро они помирились, и Лешка снова стал навещать Марусю. Через месяц она стала его женой. Они переехали в Краснодар. Затем вместе с отцом Лешки — в Свердловск, откуда в Ханабад.