Сотворение брони
Шрифт:
За спиной раздался знакомый голос: - Алеша?… Ну конечно ж ты. Я тебя по опаленной шее узнал!
– И так же, как в цехе после рекордной плавки, обняв рукой плечи сталевара, Серго повел его за колоннаду.
– Ну как дела идут? Приблизились немножко к броневой плавке?
За полтора года, прошедшие после второй поездки Серго на Магнитку, нарком пополнел, выпуклый лоб потеснил шевелюру, густо запорошенную серебром, но веселый взгляд молодил наркома, и Алексей не чувствовал былой скованности - словно встретился с давним добрым знакомым. И никак не хотелось огорчать
– Кое-что делается… Но разве одному инженеру-исследователю, трем лаборантам да мне совладать с таким делом?
Серго уточнил, есть ли связь с исследовательской группой Кузнецка, и, услышав, что Горнов об этом не знает, обещал при первом же телефонном разговоре с директором потормошить его да главного инженера, которому за это отвечать в первую голову.
– А другого, с чем выступить, нету у тебя? Что-нибудь важное для всех стахановцев и для нас, руководителей?
– Есть, товарищ нарком, кажется, есть… Раньше думал, что только наши сталевары еще не полные хозяева у печи, а поговорил тут с днепропетровцем и сталеваром с «Серпа и молота» - вижу: у них то же самое… Есть у меня мысль… - И вдруг понял, что идея только замерцала, что с ней выступать нельзя, да и с наркомом неловко таким сырьем делиться.
– Обмозговать надо, попробовать на одной печи хотя бы, тогда уж…
– Но и не тяни долго, если дело стоящее. Помощь потребуется - напиши. Учишься, как обещал?
– В вечернем техникуме, вместе с женой.
– Не та ли с косами, что тебя защищала?
– Та самая, Любаша.
– Привез Москву показать?
– Не отпустили с работы, людей нехватка в цеховой лаборатории… Будущим летом отпуск вместе возьмем, тогда и покажу Москву. Жаль только, Кремля не увидит.
Серго вынул из кармана белого френча блокнот, написал два телефона, служебный и домашний, и подал листок Горнову:
– Позвонишь прямо с вокзала и приедешь с женой ко мне. Не беспокойся. Зинаида Гавриловна и.наша Этери будут довольнешеньки. Покажут и Москву всю, и Кремль. Я тут живу, рядом.
2
Как Алексей жалел, что не раскрыл Серго того, что задумал!
Всю зиму, весну и лето тридцать шестого года вынашивал идею, появившуюся у него на совещании в Кремле. Обдумывал, советовался со сменным инженером, который и на этот раз поддержал Алексея.
В августе начальник цеха уехал в командировку, и оставшийся за него инженер разрешил Горнову в виде эксперимента сварить и выпустить плавку без сменного мастера.
Опыт получился не совсем удачным. Беспокоясь во время доводки и выпуска, как бы мастер не осуществил свою угрозу - не привел к печи заводское начальство, - Алексей начал спешить и не добился точного попадания в анализ.
Правда, плавку разлили и прокатали потом хорошо, но повод для скандала был дан, и им не преминули воспользоваться недруги. Едва успел начальник цеха возвратиться из командировки, как сменный мастер подсунул ему заявление-ультиматум: если Горнов останется сталеваром, он уезжает на другой завод.
Городская газета опубликовала
Удары, которые обрушились на Алексея, были бы не столь чувствительны, если б не семейный разлад.
– Вечно лезешь, куда не следует, фонари себе набиваешь, - укоряла дома Любаша.
– Добился - тебя назвали шарлатаном. Просила же тебя: не озлобляй мастеров - заклюют. Отец тридцать лет сталеварит, в мастера не лезет, а ты?!
Алексей молчал-молчал - и не выдержал:
– Надеешься, что я стану гладенький, что от себя отступлюсь! Зачем замуж пошла? Знала же мою натуру!… Не согласен я жить, как отец. Сталевар должен быть хозяином печи! Здесь не докажу - на другой завод переберусь, там повторю. Серго перевод даст.
– И разговаривать с таким не станет!
– Поглядим… Отпуск - и еду. А ты как хочешь.
Она покапризничала, но отпуск взяла вместе с Алексеем, и за длинную дорогу до Москвы они помирились.
Заехали к сталевару, с которым Алексей сдружился на совещании стахановцев, побывали в театрах, музеях, в мартеновском цехе «Серпа и молота». Алексей медлил: то хотел звонить Серго, то соглашался с Любашей, что неудобно беспокоить наркома, тем более после провала в цехе. Возможно, Алексей так и не решился бы, но Любаша заболела ангиной, и пришлось поторопиться с отъездом - тут он уже без звонка пошел в наркомат. Серго там не было: врачи предписали ему постельный режим.
– Если, товарищ Горнов, вам лично к наркому, зайдите через пять дней, - сказал помощник Серго.
– Домой спешу, поезд у меня вечером.
– Хотите написать записку?
– Да.
Алексей примостился с края стола, написал:
«Дорогой товарищ Серго!
Жаль, что не мог Вас увидеть. Сегодня уезжаем домой. Любаша себя чувствует не совсем хорошо.
Желаю Вам скорого и полного выздоровления.
Ваш Алексей Горнов».
Из наркомата Алексей поехал на Казанский вокзал, купил билеты, и часа через два молодожены сидели уже в купе мягкого вагона.
Алексея беспокоило состояние Любаши. Ангина обычно протекала у нее не остро. Теперь температура повысилась. Любаша прилегла, попросила расплести косы. Алексей расчесал волосы - тонкое светлое их золото омывало его бугорчатые, в ссадинах, пальцы.
– Безмозглый дуралей!
– в сердцах ругал он себя.
– Надо же было покупать тебе две порции мороженого.
Любаше стало приятно, что он жалеет ее. Ласково взглянула, чтобы успокоился.
– Иди покури.
Он стоял в тамбуре спиной к гудящему перрону, курил глубокими затяжками, когда позади него послышался высокий женский голос: